Сражение под Нью-Вифлеемом окончательно переломило ход войны. Деморализованные войска Ши были вынуждены отступать, несмотря на все попытки генерала Карла Брюстона остановить наше продвижение на запад и организовать контрнаступление.

Южные города, в том числе Хаб и Джанктаун, ободренные успешным наступлением Братства Стали, в самом конце июля подняли восстание против Императора, и на этот раз оно увенчалось успехом: один за другим города Юга переходили под контроль восставших, а вместе с ними и нефтяные месторождения, заводы по очистке топлива, и ремонтные базы Империи… Ши оказались полностью отрезанными от всех необходимых для ведения войны ресурсов – нефти, железа, золота, урана и, конечно же, почти полностью прекратились поставки провианта. Так была наконец решена задача полной изоляции военной машины Империи от поставок, чего не удалось когда-то достичь Президенту НКР Хэвилленду, Первой Гражданке Города-Убежища Линнетт и генералу Братства Стали Максону, и что, по большому счету, стоило им всем жизни.

На Севере, в районе Нью-Арройо, до середины августа 2265 года фронт удерживала последняя дивизия 1-й Имперской Сухопутной Армии под командованием генерала Уэсли Травински. Две другие дивизии этой Армии, напомню, были переброшены под Нью-Вифлеем, где и окончился бесславно их путь на этой войне. Утром 14 августа в наступление на позиции Травински перешла союзная нам армия Нью-Арройо, Модока и Кламата, возглавляемая моим отцом. Одновременно с тыла по этому последнему оплоту Империи на Севере ударили рейдеры Дэлла. На две недели этот район превратился в арену непрерывных позиционных сражений, в которых долгое время не могла добиться перевеса ни одна из сторон. Однако к концу августа Император полностью прекратил снабжение безнадежно увязшей в окопах дивизии, и немногие оставшиеся в живых пехотинцы Ши были вынуждены сложить оружие.

Впрочем, устранив непосредственную угрозу нападения, большинство жителей северных городов не посчитали возможным продолжить войну, открыв второй фронт. Лишь около трех сотен добровольцев из армии отца, преимущественно жителей Нью-Арройо, изъявили желание вступить в ряды Братства, чтобы сражаться уже на Западном фронте вместе с нами.

Для нас пассивность северян не стала неожиданным разочарованием, т.к. ни численность, ни уровень подготовки бойцов Севера, не позволяли им вести полноценные боевые действия на отдельном фронте. Если бы не помощь Делла, вообще сомнительно было, что они одержали бы победу в противостоянии с целой дивизией Ши. Для нас же сейчас гораздо более ощутимой и важной помощью являлись осуществляемые северными городами поставки всего необходимого для продолжения войны: и как периодичность снабжения, так и его высокий уровень не позволял нам ни в чем упрекнуть наших верных союзников.

Для Братства Стали весь август также прошел, в кровопролитных боях. Напряжение достигло кульминации на подступах к Сан-Франциско. Ши было нечего терять, и они дорого продавали свои жизни. Каждая миля, пройденная по Пустыне, стоила нам потерянных друзей и нечеловеческих усилий. И только близость заветной цели заставляла нас вновь и вновь преодолевать усталость, страх и боль потерь и идти вперед. Ведь каждый шаг приближал нас к победе.

Уже все население Пустыни, с замирающими сердцами, с молитвами и надеждой устремляли свои помыслы к несгибаемым бойцам Братства. Несмотря на ощутимую помощь всех свободных городов Севера и Юга Калифорнии, никто больше не сомневался, что именно ценой нашей крови покупалась свобода Пустыни.

И победа, которая должна была, наконец, положить конец всем войнам.

Первым делом, подойдя к Сан-Франциско, мы перекрыли все выходы из города как по морю – а точнее, по заливу, на берегу которого стоял город, так и по земле. К счастью, мы подоспели вовремя: Император со своим Штабом не успел покинуть город.

В течение конца августа - первой недели сентября из окруженного Сан-Франциско выходили тысячи женщин и детей. Ежедневно над городом барражировали на недосягаемой для ПВО противника высоте наши вертиберды, сбрасывавшие на Сан-Франциско десятки тысяч листовок, с предложениями капитуляции и гарантиями жизни и свободы для всех людей, безоружными покидающими город.

Решение о недельной блокаде и открытии коридоров для беженцев далось нам нелегко. Керк и Макс были категорически против него, впрочем, разумеется, вовсе не потому, что они желали гибели женщин и детей при начале активной части осады, а из опасения, что коридором смогут воспользоваться шпионы и диверсанты противника. Туго завязавшийся узел противостояния на Совете развязала Луиза, предложив организовать строго охраняемые лагеря для беженцев на значительном удалении от Сан-Франциско.

Это было единственным приемлемым путем, который устраивал бы всех членов Совета. Однако при организации лагерей неминуемо вставала серьезная проблема в виде значительного рассредоточения наших сил, отвлекаемых для охраны лагерей. К счастью, значительную часть жителей вскоре согласились разместить Южные города, разумеется, предоставившие гарантии, что к беженцам не будут относиться как к поверженному и плененному противнику. Несмотря на то, что свобода жителей Сан-Франциско была существенно ограничена, им были предоставлены сносные условия жизни, и даже возможность возделывать землю и трудиться на заводах.

Таким образом, мы смогли предотвратить распыление наших сил и спасти от практически неминуемой гибели около десяти тысяч мирных жителей осажденного города. Тем не менее, к концу первой недели сентября поток добровольно покидающих город людей полностью иссяк. Генерал Брюстон ответил отказом на предложение капитуляции.

С окончанием недельного перемирия возобновились стычки на прифронтовой полосе. Противник прощупывал наши позиции, выискивая слабые участки, но не решаясь перейти в контрнаступление. Теперь перевес в живой силе и техническом оснащении был на нашей стороне. Под командованием Брюстона оставалось не более шести тысяч пехотинцев. Остальные солдаты Империи, входившие в двадцатитысячную армаду, противостоявшую нам в генеральном сражении войны, либо погибли, либо сдались в плен.

Наши силы превосходили армию Империи более чем в полтора раза. Потери, понесенные нами под Нью-Вифлеемом, были восполнены, и численность армии Братства вновь достигла почти десяти тысяч бойцов. Правда, пополнение в основном происходило за счет людей – ни гулы, ни мутанты, ни деаткло не смогли предоставить значительное количество бойцов. И, тем не менее, под командованием Керка, Макса и Рои было три тысячи мутантов, немногим более тысячи гулов и около двухсот деаткло – то есть свыше сорока процентов наших сил. Это делало очень существенным вес нелюдей в принятии решений на Совете.

И все же, еще со времен Академии я помнил, что такое соотношение сил осаждающих и осажденных не гарантировало нам победы без четко продуманного плана штурма. Насколько я помнил лекции по стратегии, необходимо было достичь хотя бы трехкратного перевеса, чтобы однозначно говорить о нашем преимуществе.

Но больше подкреплений нам было ждать неоткуда – все способные сражаться люди Пустыни сейчас уже находились здесь, в Сан-Франциско. Либо на нашей стороне, либо под знаменами Империи. Нам предстояло штурмовать город имеющимися в наличии силами. И права на поражение мы не имели.

Осада города постепенно переходила из фазы блокады в фазу его активного штурма.

Генерал Брюстон никогда не строил иллюзий в отношении личности Императора, и целей войны, участие в которой он принимал. В условиях всеобщей мобилизации, еще до начала необъявленного наступления в штате Дейглоу, перед ним встал выбор – подчиниться назначению на пост капитана, либо отправиться в тюрьму, а может и на завод по очистке топлива.

Тогда ему показалось, что лучше пойти по пути наименьшего сопротивления. Брюстон верил, что ему удастся удержаться в стороне от зверств штурмовиков и всех горестей этой войны, которые принесло владычество Империи покоренным территориям Пустыни.

В конце концов, он также должен был заботиться о своей жене и маленьком сыне – попади он в тюрьму, они остались бы без средств к существованию, да еще и с репутацией семьи врага народа.

И он, подавив смутные сомнения, сменил тогда, в январе 2264 года, свой синий полицейский мундир на грязно-желтую форму пехотинца.

С тех пор минуло почти два года. И теперь Брюстон дорого заплатил бы за то, чтобы вернуться в ту неспокойную зиму и изменить свой выбор. Судьба словно в насмешку над ним сделала его вторым человеком в Империи, после самого Императора. Теперь в глазах всей Пустыни именно Брюстон олицетворял все то, против чего впервые за двести лет единым фронтом выступали жители Новой Калифорнии.

Все последние недели он метался между мыслями о капитуляции и самоубийстве, но ни одно из этих решений его не устраивало. Он не хотел войти в историю Пустыни ни в образе трагически преданного Императором генерала, подобно Циндао Хану, ни как бездарно проваливший свою задачу на Севере Травински, который погубил целую дивизию, из-за своей нерешительности оставив солдат погибать в окопах, в то время как нужно было решительно контратаковать.

Наконец Брюстон принял решение. Он увидел в своем положении последний шанс реабилитировать себя в глазах Истории. Он хотел провести свою последнюю операцию по всем канонам военного искусства и с учетом всех возможных требований этики. Несмотря на протесты Императора, он ответил согласием на предложение недельного перемирия, а когда Братством Стали были предоставлены коридоры для беженцев, генерал не препятствовал исходу мирных жителей из города, и даже сам убедился в том, что все, не имеющие отношения к армии Империи люди покинули обреченный город.

В числе первых беженцев Сан-Франциско тайно покинула жена генерала и его сын.

А все это время их муж и отец, проклинаемый жителями Пустыни генерал Карл Брюстон, готовил Сан-Франциско к последнему сражению войны.

Воздушная разведка за последние двое суток не обнаружила на улицах Сан-Франциско ни одной живой души – все защитники города укрылись в зданиях и подземных коммуникациях. Узкой полосой всего около полмили шириной город-призрак протянулся вдоль берега небольшого залива примерно на четыре мили. По меркам пустыни Сан-Франциско был достаточно большим городом, хотя окружавшие его на много миль вокруг развалины довоенных построек указывали, что некогда на этом месте жили миллионы людей.

Укрепрайон Сан-Франциско состоял из двух основных частей: комплекса превращенных в огневые точки бывших жилых домов, связанных между собой устроенной еще до Великой войны подземной системой канализационных коллекторов и последней военной базы, выполнявшей теперь и функцию дворца Императора.

Второй рубеж обороны – эта самая военная база Императора, условно названная нами “Остров” - вырастал из вод залива недалеко от берега. По скупым сведениям, полученным нами от беженцев, “Остров” представлял собой уходящий на много этажей вглубь под землю бункер. Надземная часть укреплений начиналась тщательно заминированными подступами к бункеру, как по земле, так и по воде, а сам выступающий над землей футов на восемьдесят железобетонный блок был испещрен нишами, из которых хищно блестели стволы около сотни турелей, дистанционно управляемых из под земли персоналом базы.

Наша десятитысячная армия окружила осажденный город двойным кольцом, которое разрывалось только там, где узкая полоска воды соединяла залив с Тихим океаном. Протоку мы перегородили стальной сетью и заминировали, на случай, если Император попытается уйти из залива на катере или подводной лодке. От позиций Брюстона нас на некоторых участках фронта отделяли всего полмили, и в самый слабый бинокль казалось, что враг находится на расстоянии вытянутой руки.

Как и в прежних сражениях, Керк, Макс, Роя и я разделили фронт на непересекающиеся участки ответственности. Правый фланг и весь участок вплоть до самого центра был в ведении нелюдей. В самом центре позиций были обустроены артиллеристы – отсюда по кратчайшей траектории они могли вести огонь по всей территории города. Левый фланг взял под свой контроль Фолкнер, а затем к центру соответственно его сменяли позиции бойцов Вилла и Калагана.

Общее руководство операцией осуществлял окончательно сложившийся Совет генералов Братства, который возглавили оправившийся от ранения Керк и я, в качестве его заместителя.

Штурм начался рано утром шестого сентября 2265 года с мощнейшей артподготовки. На подступах к городу мы сосредоточили свыше пятидесяти орудий, в числе которых было и множество трофейных пушек. С четырех до пяти утра наши артиллерийские расчеты, не переставая, работали по городу, выпустив по укреплениям Ши более двух тысяч снарядов. По снаряду на трех защитников города.

Оглушенные канонадой наши артиллеристы к исходу первого часа артподготовки уже могли изъясняться только жестами. Западный бриз, пришедший со стороны Тихого Океана, сносил в нашу сторону едкий дым охвативших город пожаров… Кварталы столицы, по которым еще весной этого года маршировали в параде победы войска Императора, медленно, но неумолимо превращались в беспорядочное нагромождение обломков.

И тут мы пошли на небольшую военную хитрость. Одновременно замолчали все орудия, и всего через минуту в свой бинокль я явственно различил как сотни солдат и офицеров Ши, до того укрывавшихся от артиллерийского огня, бросились занимать свои позиции.

Выждав еще минуту, я отдал приказ продолжить артподготовку. На ошеломленных пехотинцев, ожидавших, что мы вот-вот пойдем на приступ, с неба вновь обрушился огненный дождь, унося сотни жизней не успевающих вновь укрыться солдат.

Начинался второй час боя за Сан-Франциско.

Старые орудия, созданные еще для войны двухсотлетней давности, выходили из строя от перегрева и вибраций. К началу седьмого часа утра лишь тридцать два орудия еще продолжали огонь – остальные окончательно вышли из строя и превратились в бесполезный металлолом. Часть артиллеристов также не могли оставаться на батареях. Хлынувшую из ушей кровь спешно пытались остановить медсестры. Но так как орудий, требовавших обслуживания стало меньше, мы не испытывали недостатка в канонирах.

Давая передышку артиллеристам, чтобы остудить орудия, мы вновь прекратили огонь. И вновь Ши, уже с заметной опаской покинули свои укрытия, занимая позиции на окраине города… Но у нас оставалось еще с полторы тысячи снарядов. И через пять минут мы возобновили огонь, снова загоняя несших тяжелые потери солдат Империи под землю.

И все же одной артподготовкой решить исход сражения было нельзя. Малокалиберные полевые орудия, находящиеся в нашем распоряжении, были предназначены для поражения живой силы на открытом пространстве, а не для разрушения мощных укреплений, умело возведенных Брюстоном. Надежно укрытые от осколков железобетонными перекрытиями строений и подземных коммуникаций, солдаты Империи терпеливо ждали входа нашей армии в город.

Когда в сторону города, пронзительно свистя, ушли последние снаряды, мы все, как один, поднялись на приступ.

Позиции роты, в которой служил Джо Хокс, капрал имперской пехоты, были оборудованы в длинном здании склада, стоявшем на самой окраине города. Плотный огонь артиллерии Братства обрушил крышу склада и частично снес его стены, но рота Хокса успешно укрылась от осколков в подвале склада, наблюдая за развитием событий через предусмотрительно врытые в землю перископы.

Дважды повторенный артиллеристами Братства трюк с окончанием огня стоил жизни половине солдат роты. Когда канонада стихла в третий раз, никто не захотел подниматься на поверхность. Однако вскоре в перископ Хокс увидел могучие фигуры мутантов, поднявшихся в атаку, и сразу понял, что начинается вторая фаза битвы за город.

Заминка, допущенная пехотинцами из страха быть снова накрытыми артиллерийским огнем, стоила им потерянной позиции. Именно на этом участке передний край обороны имперцев плотно соприкасался с траншеями Керка, и к тому моменту, когда Рик во главе передового отряда мутантов ворвался в полуразрушенное здание склада, лишь немногие его защитники успели занять позиции…

Последним, что увидел капрал Хокс, был огненный всполох метко брошенной Риком в люк подвала противотанковой гранаты.

Начало было положено. Склад перешел в руки Братства, а с ним и первый из захваченных нами входов в систему подземных коммуникаций города.

Спустя еще пять минут в обнаруженный Риком канализационный коллектор вошли разведчики Рои и закованные в сталь, вооруженные огнеметами бойцы Керка.

Под землей Сан-Франциско за каждый фут железобетонных труб закипел не менее ожесточенный бой, чем тот, что уже полным ходом шел наверху.

Не везде для нас бой протекал также успешно, как на правом фланге. Заминка противника, не решившегося выйти на поверхность сразу после окончания артобстрела, позволила нам безопасно приблизиться к укреплениям Ши, а на нескольких участках даже без особых потерь войти в город, отбросив пехотинцев на запасные позиции. Но уже через полчаса фронт стабилизировался. Мы успешно заняли лишь первую линию кварталов города. Дальше за каждый дом разворачивалось целое отдельное сражение.

Дважды отдельные группы Ши выбрасывали белый флаг и поднимались из окопов с поднятыми руками, но оба раза это оказывалось ловушкой. Один раз “сдавшиеся” пронесли на себе радиоуправляемые бомбы, погубившие целое отделение из состава дивизии Вилла, а второй раз наши бойцы, подошедшие забрать пленных и оружие, были расстреляны остававшимися в укрытии пехотинцами.

Узнав о произошедших инцидентах, Керк отдал приказ отказаться от взятия пленных, и расстреливать любого, пусть даже идущего с поднятыми руками, солдата противника.

Луиза заняла удобную позицию на крыше трехэтажного дома, выходящего на небольшую площадь. Каким-то чудом это строение оказалось почти неповрежденным и теперь господствовало по высоте над окружающими его руинами.

За то время, пока на первом этаже этого же дома генерал Фолкнер размещал свой командный пункт, она уже успела расстрелять одну обойму по засевшим в полуразрушенных зданиях на другой стороне площади солдатах Ши.

Лу привычным, отработанным до автоматизма движением руки перезарядила винтовку и вновь прильнула к прицелу. Украшенный неуместной лепниной фасад здания несколько перекрывал обзор, и ей пришло в голову, что, сместившись чуть в сторону по крыше, она смогла бы расширить угол обстрела.

Бросив ремень винтовки на плечо, она приподнялась с колен и гуськом шагнула вправо.

Это спасло ей жизнь.

В следующее мгновение пуля снайпера прошила ее левое плечо и ударила в стену там, где только что была ее голова.

Рик не жалел гранат и топлива для огнеметов, прокладывая свой путь по канализационному коллектору. Постепенно в бой в подземных казематах вливались все новые силы. Ши судорожно пытались задержать продвижение мутантов и деаткло, бросая подкрепления на защиту коридоров, опоясывающих под землей весь город, и даже взрывая оставленные трубы коллектора.

Однако система канализации была устроена таким образом, что полностью отрезать нападавших и запереть их под землей было нельзя. Рик раз за разом обходил обрушенные взрывами участки подземных коммуникаций и неизменно истреблял их защитников, и сам неся, к сожалению, тяжелые потери.

Система подземных ходов, спасшая Ши от артобстрела, оказалась самым уязвимым местом их обороны. К полудню несколько десятков домов в глубине города было занято мутантами именно неожиданными ударами из под земли. Посреди укреплений защитников Сан-Франциско внезапно для них вырастали наши огневые точки.

Теперь на успехи Рика уже обратили внимание все генералы, и на помощь к нему под землю спускались подкрепления, отправленные Максом, Виллом и Каллаганом.

Сильный удар бросил Луизу на спину, а в следующее мгновение ее левая рука будто отнялась и плечо пронзила острая боль. В глазах поплыли красные круги, и она чуть не потеряла сознание.

Вторая пуля ударила в стену, обрушивая на Луизу дождь из каменной крошки.

Промедление было подобно смерти. С трудом двигая внезапно отяжелевшим, будто налившимся свинцом, телом, она перекатилась к переднему краю здания и укрылась за выступом фасада.

Рассчитывать приходилось только на свои силы. Крыша простреливалась, и звать сюда санитара означало обречь его на мгновенную смерть.

Лу сбросила окрашенную кровью гимнастерку. Укол обезболивающего раствора постепенно прогонял приступы ноющей боли и шум в ушах, а останавливающая кровотечение, фиксирующая повязка плотно легла на раненое плечо. “Хорошо что не в правую руку попал” - подумала она.

По рации она предупредила подошедших к площади бойцов о снайпере. Пора было подумать о том, как выиграть эту дуэль. Лу внимательно оглядела свое укрытие.

Показавшийся ей вначале абсолютно бесформенным выступ на фасаде, за которым она пряталась, оказался на самом деле крупной, высеченной из камня статуей дракона с длинным, как у змеи, причудливо извивающимся телом. Там, где каменное тело дракона неплотно прилегало к фасаду, оставались неправильной формы щели. Сквозь них можно было рассмотреть площадь, залитую еще по-летнему жарким солнцем, оставаясь скрытой от глаз невидимого снайпера Ши.

Осторожно переползая от щели к щели, Лу недоуменно покачивала головой. На другой стороне площади не было достаточно высоких строений, которые могли бы послужить позицией для ее визави. Добравшись до края статуи, она заметила только одиноко стоящую стену некогда четырехэтажного дома.

Она закрепила раненую руку на перевязи, наскоро сплетенной из разорванной на полосы гимнастерки, и еще дважды, осторожно переступая, осмотрела всю площадь. Она снова не увидела ничего, кроме этой гордо возвышающейся стены с лишившимися стекол окнами, в которые было видно голубое небо и лежащий в руинах город.

- Не могу никак понять. Ищу, сэр.

- Ладно, ты это… будь там осторожна. Если вычислишь, его, сообщи. Конец связи.

Рация щелкнула и из нее снова зазвучали обрывки переговоров бойцов Братства Стали в общем эфире.

Луиза внимательно осмотрела две отметины от пуль на противоположной стене. Сомнений не было, по ней стреляли с левого края площади, оттуда, где стояла эта загадочная стена. Внезапно ее осенило!

Отступив слегка от статуи и аккуратно пристроив винтовку на край фасада, она посмотрела в перекрестие прицела на единственное место, где мог сидеть ее визави.

Оставалось только понять, где именно ему удалось там удержаться.

Ху уже оставил мысль добить увернувшуюся от его первого и второго выстрелов девчонку. Она забилась куда-то под статую дракона, стоявшую на фасаде бывшего здания полицейского участка и не высовывала оттуда носа.

Возможно, она уже потеряла сознание или истекла кровью. У него были цели поважнее.

Оставаясь невидимым для противника, он отправил на тот свет уже шестерых бойцов Братства, остановив их продвижение на этом направлении. И все благодаря счастливому стечению обстоятельств – никто не мог поверить, что он занимает именно такую позицию.

Когда канонада утреннего артобстрела утихла во второй раз, Ху успел устроиться с винтовкой у одного из окон занятого его взводом жилого здания. Возобновившийся обстрел обрушил служившее ему прикрытием здание почти полностью: устояла лишь одна стена и узкий участок пола, на котором он сейчас стоял, запертый, будто на островке, на высоте четвертого этажа. Остатки крыши, причудливо изорванные взрывами листы кровельного железа, нависшие над его окном, скрывали позицию снайпера почти полностью, оставляя ему, однако, удобный угол обстрела.

Сейчас Ху, уже осмелев, выглянул из-за оконной рамы и смотрел на окна полицейского участка, отыскивая новые цели.

Лу медленно водила перекрестием прицела по слепым окнам стены, уже не сомневаясь, что в одном из проемов затаился ее обидчик. До здания было около тысячи футов, но ей казалось, что стоит протянуть руку, и она сможет ухватить пальцами крошащуюся кирпичную кладку стены.

Бинго! В окне четвертого этажа, почти полностью скрытом от Лу беспорядочно свисающими с разбитого карниза листами железа, самой крышей мелькнула неясная тень, укрываясь за стеной. Неудивительно, что она раньше ничего не заметила – оцинкованные тонкие листы сверкали на солнце, ослепляя любого, кто смотрел на них невооруженным глазом.

Но сейчас, когда Луиза смотрела через прицел, оптика с антибликовым покрытием защитила ее глаза от яркого солнечного зайчика.

…Еще один удачный выстрел! Ху отскочил от окна и перезарядил винтовку. Пустая обойма полетела далеко вниз, к ее трем предшественницам.

Воистину удачная позиция!

Пристроив тяжелую снайперскую винтовку рядом с собой, Ху давал своим рукам отдохнуть, считая до ста…

Когда мощный толчок отбросил его назад, он не сразу понял, что произошло. Выстрел Луизы оказался не смертельным: она целилась в голову Ху, но промахнулась и попала в его правое легкое…

Удар сбросил имперского снайпера с его узкого островка и отправил его в свободное падение туда, где уже лежали четыре отстрелянные им сегодня обоймы.

Везение Ху на сегодня закончилось. Мучительно захлебываясь заливающей его легкие кровью, он скрючился на бетонном полу.

На противоположном конце площади санитары уже подхватили теряющую сознание Луизу на руки. Дорога через площадь была открыта.

Она выиграла дуэль со смертью.

Я несколько сердился на Фолкнера за то, что он скрыл от меня ранение Луизы, сообщив о нем только к вечеру. Жизнь ее, к счастью, была вне опасности, ее уже вывезли из города в полевой госпиталь. На всякий случай я отправил доктору МакСтафу распоряжение, предписывающее задержать Луизу в госпитале до самого ее выздоровления.

В подвале одного из захваченных домов, оборудованном нами под Штаб, собрались все главные офицеры Братства Стали. Первый день штурма окончился, принеся немало как добрых, так и печальных вестей.

За первый день боев мы существенно продвинулись вперед, примерно на треть сократив площадь города, контролируемую противником. Уже стемнело, но бои по всему Сан-Франциско не затихали, поэтому цифры потерь были не вполне точными. За сутки мы потеряли около тысячи бойцов – почти целую дивизию – но и Ши заплатили дорогую цену. Около полутора тысяч тел убитых солдат и офицеров Ши мы обнаружили только на захваченных нами территориях. Вероятнее всего, их потери были еще выше.

Пора было подумать над тем, как закрепить успех и развить его.

Тем временем генерал Карл Брюстон практически в полном одиночестве размышлял над тем, как продлить агонию вверенного ему укреп района и отсрочить поражение. В комнате кроме него сидели два полковника, но они не прерывали ход его мыслей, а только ждали приказов… Генерал же невозмутимо, с видимым наслаждением курил уже вторую сигару и обдумывал свои возможные шаги.

Еще днем он приказал нескольким подразделениям инсценировать сдачу в плен и заманить таким образом в ловушку как можно больше бойцов Братства. Его блестящий расчет достиг своей цели, – осаждающие перестали брать пленных, и тем самым у солдат Брюстона исчез соблазн сдаваться в плен. Любой ценой, генерал стремился укрепить своих солдат в готовности сражаться до последнего патрона.

Однако были и ошибки. И они дорого стоили Брюстону. Он постепенно терял контроль над системой подземных коммуникаций города, – а это делало все более уязвимыми возведенные им укрепления.

Нужно было перехватить инициативу, контратаковать… И постепенно в голове генерала все четче вырисовывался план действий.

Вот только трудно было найти подходящих кандидатов на исполнение его замысла. Карл с сожалением подумал о гвардейцах, погибших в катастрофе под Нью-Вифлеемом. Хотя бы сто таких солдат ему сейчас – и он был бы спокоен за исполнение своего плана.

Керк хмуро смотрел на импровизированную карту города, воссозданную по аэрофотоснимку, сделанному с вертиберда.

И как будто в ответ на его слова стоявшая в углу рация, до того мирно шелестевшая будничными переговорами отдыхающих бойцов, отозвалась треском очередей и резкими командами.

Имперцы контратаковали на всем периметре, и выявить направление главного удара мы пока не могли.

Наземная атака была лишь отвлекающим маневром Брюстона. Основной удар, который он возглавил сам, был направлен по подземным коммуникациям Сан-Франциско.

“Удача сопутствует смелым” - любил говорить давно позабытый всеми генерал Кун Ли, с именем которого были тесно связаны как успехи Империи в самом начале войны, так и потеря Броукен-Хиллс, с которой началось победное шествие по Пустыне возрожденного из пепла Братства Стали. Несмотря на то, что старый Кун Ли был подвергнут заочному осуждению в предательстве, Брюстон был до сих пор благодарен генералу за памятный прорыв окружения под Нью-Палестайном. Тогда в составе пяти дивизий Ши, окруженных войсками НКР, Города-Убежища и Братства Стали, был и Брюстон со своим батальоном.

А затем он посвятил в детали своего плана офицеров, которые через полчаса вместе с ним поведут сто пятьдесят отборных бойцов в атаку на многократно превосходящего их противника. Замысел Брюстона был очень прост, но иначе как самоубийственной его контратаку назвать было нельзя. Он шел ва-банк.

Из радиоперехватов было ясно, что командный пункт Братства уже был перенесен куда-то в город. Вероятнее всего, в одно из зданий, которые сохранились лучше других. Придирчиво изучив оставленные за день позиции, Брюстон выделил с дюжину таких зданий.

Но как точно установить, какое из них выбрали генералы Братства для своей Ставки?

Брюстон вновь поставил себя на место Керка и, взяв в руки карту канализационного коллектора, наложил ее на карту города. После этого на потерянных за день территориях осталось лишь три здания, не только успешно выдержавших артобстрел, но и находящихся в важных узлах подземных коммуникаций.

Если бы сам Брюстон командовал осадой Сан-Франциско, он не преминул бы занять одно из этих зданий под свою Ставку. Но так как он командовал обороной города, ему стоило нанести удар в одну из этих точек, чтобы попытаться обезглавить врага.

Брюстон недолго колебался с выбором, по какому именно дому ему предстояло ударить. Прорвав с небольшими потерями ряды оборонявших коллектор мутантов, не увязая в бою в подземельях, возглавляемые генералом силы разделились на три отряда.

И каждый, умело лавируя в прекрасно знакомом лабиринте коридоров, отправился к своей цели.

Офицеры быстро покинули Штаб, торопясь на вверенные им позиции. В здании Штаба остались только Керк и я: нам предстояло отсюда координировать действия частей растянувшейся по руинам города армии. Мы поднялись с рациями на третий этаж, и, надев наушники, погрузились в тревожную атмосферу боя. Отовсюду приходили сообщения о контрнаступлении, на некоторых участках нам даже уже пришлось отступить на резервные позиции. Мы с Керком срочно отдавали приказы о перегруппировки, бросая подкрепления в бреши, поминутно открывавшиеся в линии обороны, стремясь предотвратить рассечение и изоляцию отдельных соединений.

И вдруг, спустя около получаса, бой прекратился также внезапно, как и начался. Ши отступили, бросив даже занятые только что вновь дома.

Фарс. Все это было лишь представлением, призванным прикрыть истинный замысел врага.

Почувствовав неладное, я сорвал наушники с головы. Заметив мой энергичный жест, Керк последовал моему примеру.

Бой шел уже на нижних этажах нашего здания. Охрана, выставленная в коллекторе, была отброшена внутрь дома, где ее поддержал выставленный на улице внешний караул из мутантов.

Снизу грозно ухнул разрыв гранаты, стены вздрогнули, а с потолка посыпалась белесая пыль. На секунду бой стих, но затем атакующие вновь возобновили штурм. Бой явно приближался к нашему этажу.

Керк уже вызывал подкрепление, но от передовых позиций, на которых для отражения ложной “контратаки” были сосредоточены все наши силы, нас отделяли минимум пять минут.

Пять минут, долгих, как сама вечность.

Судя по тому, как тщательно охранялось здание бывшей Мэрии, в нем находился важный пункт управления силами Братства Стали. Сознание того, что он не ошибся в своих расчетах, удесятеряло силы Брюстона и его тридцати бойцов, чудом пробившихся к заветной цели через подземные кордоны деаткло и мутантов.

Охрана коллектора оказалась более многочисленной, чем предполагал генерал. Его отряд потерял около двадцати человек, хотя ему пришлось пройти по подземным переходам всего около двух тысяч футов. Он искренне надеялся, что удары других двух отрядов также попадут в цель.

Они достаточно легко расчистили подвал Мэрии и, потеряв всего пять человек, вырвались на первый этаж, отрезая всем, кто был в здании путь на улицу. Со стороны парадного и черного входов по диверсантам ударили отряды внешней охраны, но атакующие ответили плотным автоматным огнем, заставляя немногих оставшихся в живых караульных отойти обратно на улицу.

В лестничный пролет сверху проникал мягкий электрический свет. Там, на верхних этажах, явно находилась главная цель их атаки.

Это здание было прекрасно знакомо Карлу Брюстону, так как еще по долгу службы в полиции он чуть ли не ежедневно бывал в нем. Кратким приказом Брюстон оставил десять пехотинцев удерживать первый этаж. Это был ключ к их успешному возвращению в коллектор. Оставшаяся часть отряда, около дюжины бойцов последовали за генералом вверх по лестнице.

Защитники верхних этажей встретили их несколькими дымовыми гранатами. Лестничную площадку мгновенно заволокло черными густыми клубами, Брюстон на ощупь отступил к стене, увлекая за собой часть своего редеющего отряда.

Послышалось громкое гудение, а через секунду, даже сквозь черную пелену дымовой завесы, Брюстон явственно разглядел столб огня, стремительно спустившийся по лестнице. Сверху работали огнеметом, разливая огонь по ступенькам лестницы и отрезая генералу путь наверх. Кто-то, он уже не мог понять, кто именно из его бойцов, оказался на пути огня и, истошно закричав, превратился в полыхающий факел. Брюстон одним выстрелом прервал страдания несчастного.

Следовало выждать, пока дым хоть немного развеется.

Потекла томительная минута.

Дымовая завеса стремительно таяла, улетучиваясь в окно, но пламя на лестнице не ослабевало, все еще сковывая продвижение противника на последний, третий этаж.

Керк в бессильной ярости отбросил опустошенный огнемет и грязно выругался. Он остался безоружным. Его тяжелый ручной пулемет остался внизу в подвале.

Я снял пистолет с предохранителя и бросил Керку свой вибронож, полученный еще в Арсенале Центральной Базы. Верой и правдой он прослужил мне всю войну.

Пусть послужит и Керку в этом бою. Даже если это наш с ним последний бой.

Перестрелка внизу возобновилась с новой силой. На подмогу караульным явно прибыло подкрепление. Шансы вернуться обратно таяли с каждой секундой.

“Хотя бы одну гранату еще!” - с сожалением подумал генерал.

Но все гранаты были потрачены на прорыве к этому зданию.

Брюстон, наконец, принял решение.

Остался только один путь – путь наверх, сквозь огонь и редеющие клубы дыма. Жестом приказывая следовать за собой, Карл сам первый ступил на горящие ступени. Как часто он поднимался за всю свою жизнь по этой лестнице в Мэрии, еще даже до войны по своим будничным вопросам? Не сотни ли, не тысячи раз бывал он тут?

Как он мог знать тогда, что именно тут ему предстояло принять свой последний бой.

Он секунду промешкал, чувствуя, как жгучее пламя лизнуло сначала его прочные армейские ботинки, а затем коснулось парадной генеральской униформы. Его отряд уже врывался на третий этаж.

Быть может, последующие события разворачивались в течение всего нескольких секунд.

Первого ворвавшегося на площадку третьего этажа пехотинца я расстрелял из пистолета, второй успел выпустить короткую очередь из “скорпиона” в грудь Керка, но на славу сработанный бронежилет генерала удержал пульки скорострельного, но негодного против мутанта пистолета. Через долю секунды я потерял из виду руки Керка, потому что скорость, с которой он действовал, не поддавалась никакому разумному осмыслению.

Вибронож одним ударом отсек руку подставившегося солдата, а через мгновение Керк уже вынимал вращающееся лезвие из черепа своего незадачливого противника. Труп пехотинца был с силой отброшен вниз в лестничный проем, повергая с ног остальных штурмующих лестницу диверсантов.

В воздухе отвратительно воняло горящим мясом, и я не мог понять, горят ли то сброшенные вниз по лестнице трупы или живые люди, стремящиеся ворваться на третий этаж, не обращая внимания на дикую боль страшных ожогов.

Керк пнул в мою сторону “скорпион”, выпавший из рук поверженного пехотинца, стремительно отпрыгнул, убираясь из лестничного пролета, и вновь опередил своих противников. Мгновение спустя несколько очередей прошили воздух в том месте, где только что стоял мутант, кроша покрывшуюся копотью стену и посылая беспорядочно рикошетящие пули по холлу третьего этажа.

Я едва поспевал за своим напарником, но подводить Керка было нельзя. Я зарядил в пистолет последнюю обойму. Заляпанный кровью “скорпион” был уже в моих руках, и вновь ворвавшихся в холл пехотинцев я встретил уже огнем с двух стволов. Противники, войдя, первым делом поворачивались к Керку, поэтому я расстреливал их практически в спину.

Щелкнул опустевший “скорпион”, я отбросил ставший ненужным ствол и схватил пистолет обеими руками.

Оставался один патрон.

На площадку влетели сразу три человека, двое были в стандартной грязно-желтой униформе пехоты, а разобрать детали мундира последнего из них я не смог. Послав последний патрон в висок пехотинцу, целившемуся в Керка из устрашающего вида автомата, я бросился к сцепившимся противникам.

Керк также стремительно, как и ранее, нанес несколько страшнейших ран оказавшемуся ближе к нему пехотинцу, но офицер в необычном мундире успел, используя замешательство, протянуть руку к мутанту. Раздался громкий треск электрического разряда, и я, еще не веря своим глазам, увидел, как ноги Керка подкосились, и огромный мутант как подкошенный рухнул на труп только что поверженного им солдата.

Инстинктивно я выставил руку с разряженным пистолетом вперед и нажал на курок. Осечка. Магазин пуст.

Пистолет полетел на пол, туда же отправил ставший ненужным разряженный электрошокер мой противник.

Мы с долю секунды смотрели друг другу в глаза.

И в следующее мгновение мы сошлись врукопашную.

Брюстон сразу же узнал Кольта, так как множество раз видел фотографию самого разыскиваемого Империей лидера Сопротивления.

Генерал превосходил противника и весовой категорией, и как он надеялся, опытом рукопашного боя, приобретенным еще за десять лет службы в полиции Сан-Франциско. В Сан-Франциско, знаете ли, жители всегда особое внимание уделяли рукопашному бою. Однако Стэн был молод и полон сил, в то время как Брюстон, уже был утомлен стремительным марш-броском по канализационным стокам и боем за здание Мэрии.

Перестук очередей на первом этажей не прекращался, и соперники понимали, что у них есть еще, как минимум, несколько минут, чтобы выяснить отношения наедине.

Два генерала сошлись в рукопашной схватке.

Я не очень удивился, когда офицер назвал меня по имени, так как, еще пребывая в плену у Дика Хемптона, понял, что моя личность хорошо знакома старшим офицерам Империи.

Более того, я не удивился бы, если бы узнал, что именно я был одной из главных целей этой самоубийственной атаки.

Мой странный противник проворно двинулся на меня, я провел удачный бросок, но, кажется, его это только раззадорило.

Прошло еще несколько секунд, а мы кружили по комнате, не решаясь снова сойтись. Наконец он вновь попытался прижать меня к углу и провести удушающий захват, но допустил нелепую ошибку, решившую исход поединка.

Пытаясь схватить меня обоими руками за горло, офицер раскрылся и получил от меня в ответ мощный апперкот с правой руки, голова его безвольно мотнулась, а в следующий момент я уже стоял у него за спиной. Простые движения, наскоро отработанные в Академии Братства Стали под присмотром талантливейшего инструктора по рукопашному бою капитана МакКензи. Того самого МакКензи, погибшего от рук бандитов после нашей аварийной посадки в Сьерре еще в день моего окончания Академии.

Вложив все свои силы в удар ногой, я обрушился на коленный сустав противника, одновременно обхватывая его сзади и увлекая в болевой захват.

Еще десятая доля секунды и поверженный офицер лежал на полу. Любая попытка шевельнуться означала бы для него сломанные руки, но чтобы не рисковать, я нанес сильный удар ребром ладони по шее, отключая сознание.

По лестнице застучали шаги десятка ног. Кто-то поспешно поднимался. Я напрягся, но в следующий момент моя тревога рассеялась.

- Керк, Стэн, вы живы?! – встревоженный голос принадлежал Рику, заместителю Керка.

Я бросил взгляд на поверженного генерала мутантов. Громадная грудь его мерно вздымалась. Керк дышал.

- Более чем, Рик! Более чем! – прохрипел я в ответ.

Шаги ускорились, и через несколько секунд, не обращая внимания на догорающие на лестнице тела, в разгромленный холл третьего этажа вбежал Рик во главе целого отделения мутантов.

- Фолкнер убит. – Сообщил он. – На его КП напали также внезапно из под земли!

Атака Ши все-таки достигла своей цели. Хотя бы отчасти.

Провал Брюстона предрешил скорое падение укрепрайона Сан-Франциско. В течение пяти дней мы осторожно продвигались вперед, постепенно изолируя и зачищая отдельные кварталы города. К середине сентября мы вышли к берегу залива на всем протяжении фронта, полностью взяв под контроль как город, так и его подземные коммуникации…

Однако предпринятые нами несколько попыток штурма “Острова” - подземной крепости Императора - провалились. Вход в неприступное убежище возвышался совсем недалеко от побережья, но системы защиты “Острова” мы не могли преодолеть, не понеся при этом катастрофических потерь.

Потянулись дни новой осады… день и ночь мы наблюдали за акваторией залива и мрачной железобетонной громадой “Острова”…

Неожиданно для всех нас пришла весть о том, что в окрестности Сан-Франциско прибыл мой отец. Причем прибыл с каким-то “важным, не терпящим отлагательства” сообщением. Норман, мой адъютант уже отправился на окраину города, чтобы встретить важного гостя и проводить его до нашего Штаба.

Кратко познакомившись с Джеромом Каллаганом и приветствовав остальных офицеров, знакомых ему еще со времен обороны Броукен-Хиллс, отец тепло обнял меня и похлопал по плечу.

- Поздравляю всех вас и благодарю от имени всей Пустыни. Вы – наши настоящие герои!..

- Все хорошо, что хорошо кончается… - угрюмо проговорил Керк, не разделявший благодушного настроения отца. Его соединения понесли тяжелые потери в подземных боях.

- Как раз по этому поводу я к вам и прибыл, – отец повернулся к могучему генералу мутантов – У меня есть для вас кое-что, что поможет покончить с проблемой “Острова”, без особых потерь.

Керк недоверчиво посмотрел на отца.

- Ой-ей! – воскликнул Вилл. – Что же это такое, Марк?

- Бомба! – отец обвел нас торжествующим взглядом, но понял, что до нас не дошел смысл его слов. – О, Господи! Неужели вы не поняли?! У нас теперь есть атомная бомба!

Теперь уже мы все отправились вслед за отцом за границы города, туда, где он спрятал свой конвой с опасным грузом.

Закрытая брезентом массивная пузатая бомба была погружена на огромный вездеход. Вездеход окружали люди в защитных костюмах, но, увидев наше замешательство, отец достал из кармана счетчик Гейгера и при нас замерял уровень радиационного фона. Несколько выше нормы, но впрочем, приемлемый для этой части Пустоши.

Я подошел ближе, с нехорошим предчувствием. Почему-то ядерное оружие сопровождало мою семью по Пустыне уже сто лет. Мой прадед именно взрывами атомных бомб уничтожил базу Детей Собора и бункер Повелителя… Мой отец спровоцировал аварию реактора на вышке Анклава, которая также повлекла за собой ядерный взрыв… Теперь эта бомба появляется в Сан-Франциско, где я в числе остальных офицеров руковожу осадой “Острова”…

Слегка откинув брезент, я посмотрел на темную гладкую поверхность бомбы. На боку ее можно было разглядеть замысловатую маркировку на незнакомом мне языке.

- Русский. Это русский язык. – Пояснил отец, перехватив мой недоумевающий взгляд. – Бомба была обнаружена недалеко от Нью-Арройо. Она не взорвалась когда-то очень давно из-за проблем с электроникой… очень глубоко в песок ушла. но нам удалось починить ее системы. Можно сказать, мы головой рисковали, копаясь в недрах этой “малышки”, но совершили невозможное.

Сколько еще таких “сюрпризов” разбросано по всей Пустыне? К началу Великой Войны ядерные державы обладали тысячами ядерных бомб и ракет… что если сотни таких подарков еще ждут своего часа в песках Вейстланда?

Офицеры притихли, ошарашено разглядывая смертоносную машину. Первым нарушил молчание Керк.

- Каков радиус ее поражения, Марк?

- Ну… - отец слегка замялся. – Я могу ошибаться, так как мы только начали изучать такую технику… но думаю, что в двадцати милях отсюда ты будешь в полной безопасности, особенно если потом не будешь там задерживаться, а отправишься дальше.

- А как же радиоактивные осадки? – вмешался в разговор я. – Мы все находимся в зоне восточного переноса – когда образуется грибок, ветер с океана разнесет радиоактивное заражение до самых отрогов Кордильер!

Кое-что о применении ядерного оружия я читал в базах “Циклона”. Потрясающее по своим поражающим характеристикам, для него трудно было придумать применение в рамках разумного ведения войны.

- Если не повезет, возможно, территория от Сан-Франциско до Предгорья станет непригодной для постоянного проживания. – Развел руками отец. – Включая то место, где когда-то находилась столица Республики Новая Калифорния. Но насколько я понимаю, у вас нет альтернатив моему предложению?

- Нам нужно это все очень внимательно обсудить… - сухо посмотрев на меня, отрезал Керк.

Прохладный осенний ветерок гонял мелкий мусор по бетонному коридору с округлыми стенами, словно по аэродинамической трубе. Когда-то, еще в довоенном Сан-Франциско, эти катакомбы служили городу канализационным стоком. Затем генерал Брюстон превратил их в подземный укреп район, а теперь они были полностью очищены от сил противника, фугасов и завалов и взяты под охрану бойцами Рои. Мы использовали их для перемещения по полностью разрушенному городу и хранения снаряжения.

На этом участке побережья канализация выходила на поверхность – быть может, по замыслу ее неведомых нам устроителей, сгинувших в далеком прошлом, а может и из-за случившегося когда-то позже обрушения берега… Я сидел, устало облокотившись спиной на бетонную стену коллектора, и наблюдал за все яснее проступающими в предрассветных сумерках очертаниями “Острова”.

“Остров” – последняя непокоренная нами военная база, последний оплот Империи. В четверти мили из воды вырастало неприступное логово Императора. Не более полутора квадратных миль занимал этот небольшой островок. Но где-то там, в уходящем глубоко под землю комплексе потерявший свою власть над Пустыней Император и небольшая горстка фанатично преданных ему людей, осуществляли управление многочисленными оборонительными системами “Острова”, успешно отражая наши атаки.

В глубине коридора, там, где его стены и пол исчезали в сомкнувшейся тьме, блестели две яркие точки. Это были глаза Рои. Деаткло вместе со мной проводила эти последние дни, наблюдая за подступами к “Острову”. Еще несколько дней назад я надеялся найти способ покорить “Остров”, избежав крупных потерь, и не допустив безумия ядерного удара, но неделя, отведенная Советом Ставки мне на размышления, стремительно истекала. Если к полудню сегодня никто не сможет предложить разумных альтернатив, мы будем действовать по плану “А”, единогласно, за исключением моего голоса, поддержанному Советом.

Керк согласился подождать целую неделю вовсе не потому, что действительно ждал от меня какого-то решения. Всю неделю войска Братства проводили спешную эвакуацию техники и личного состава на безопасное расстояние от потенциального эпицентра взрыва.

Наверное, сказалась бессонная ночь… Уронив голову на грудь, я задремал сидя прямо на бетонном полу коллектора...

...Когда Роя легонько толкнула меня в бок, и я открыл глаза, солнце стояло уже высоко.

- Пора! Совет скоро начнется.

Я последовал за деаткло по неосвещенным казематам коллектора. Я так и не нашел иного способа закончить войну, но мне было что сказать Совету.

Бывшее здание Мэрии еще хранило следы ожесточенного боя, который вели мутанты Керка с отрядом Брюстона… Скоро это здание, как и весь город-призрак, уйдет в небытие.

У лестницы, ведущей в здание, нас встретила Луиза. Совсем недавно она полностью оправилась от ранения и снова принимала участие в заседании Ставки.

Порывисто обняв девушку, я прошептал ей на ухо:

- Я уже так устал от этого… Ты со мной, Лу?

Она чуть отстранилась и недоуменно посмотрела на меня. Но мягкий свет ее глаз уже дал мне ответ, которого я так ждал.

- Я буду с тобой. Что бы не случилось. Всегда.

Офицеры Братства уже собрались за столом в подвале. Наше появление было встречено заинтересованными взглядами. Я оглядел лица людей, ставших мне почти родными за последнее лето, страшное лето 2265 года, но вдруг показавшихся такими чужими… Бывший караванщик, а теперь генерал Братства Вилл Торн, мэр Города-Убежища Джером Каллаган, и его верный заместитель Джейк Ритц; далее пустое место, которое занял бы генерал Мэттью Фолкнер, если бы он был жив; Макс, легенда и герой для всех гулов Пустыни; могучие мутанты Керк и Рик, потерявшие на улицах Сан-Франциско больше близких друзей, чем за всю предыдущую войну, и не желавшие больше жертвовать ни одной жизнью…

Совсем близко за мной стояла Луиза, я мог даже ощущать ее теплое дыхание.

Подле меня во главе стола застыла Роя, бесстрастно ожидавшая решения собравшихся за этим столом необычных союзников…

Мы все были в сборе. Все были готовы разделить ответственность за судьбы Пустыни, за последствия решения, которое скоро будет принято на этом Совете…

Керк согласно кивнул, Каллаган скрестил руки на груди и слегка удивленно изогнул бровь, а Вилл вопросительно посмотрел мне в глаза. Никто не проронил ни звука. Они ждали моих дальнейших слов.

И я продолжил.

Офицеры слегка нахмурились, покачивая головами, но вновь никто не перебил меня. И я снова заговорил:

Я выдержал короткую паузу, сжал рукою ладонь Луизы, опустившуюся на мой пояс, и сказал, завершая свою краткую речь:

30 сентября 2265, Высота две мили над "Остовом", Минутная готовность.

Облегченный вертиберд Братства Стали завис над “Островом”, который с высоты почти двух миль казался едва заметной точкой, на бирюзовой водной глади. Чтобы поднять многотонную бомбу на такую высоту пришлось снять с летающей машины почти всю обшивку, вооружение и приборы.

Пилот, сидевший за штурвалом, прочитал краткую молитву и сделал знак своему напарнику, отвечавшему за бомбометание. Тот молча перекрестился и надавил на неприметную кнопку на приборной панели.

Несложный механизм сработал безотказно, освободив созданную неведомыми нам советскими инженерами адскую машину точно над целью.

Пронзительно свистя бомба стремительно понеслась к голубому блюдцу залива, а вертиберд, ставший мгновенно чуть ли не наполовину легче, задрожал, резко набирая высоту. Пилоту оставалось лишь придать нужное направление полету машины, уводя ее все дальше от проклятого места…

На этот раз, спустя двести лет после неудачного дебюта этой бомбы под Нью-Арройо, электронная начинка заряда инициировала цепную реакцию точно в пятистах метрах над поверхностью земли.

Днем раньше, Побережье Тихого Океана, Сан-Франциско, 29 сентября 2265 года.

Я помедлил с ответом, размышляя …

Тот кивнул и мягко оторвал легкую машину от земли.

Легендарный Шарк Клуб гостеприимно распахнул для нас с Луизой свои двери. Дон Дэлано Бишоп, а проще говоря, мой брат Дэлл, некоронованный король самого большого из маленьких городов Пустыни предоставил в наше распоряжение целое крыло своего дворца.

Двери роскошного гостевого кондоминиума затворились, и мы с Луизой остались, наконец, наедине.

                    - Вы с ним все-таки как две капли воды похожи! Особенно с этим шрамом! - она положила теплую ладонь, на татуировку на моем лбу.

                    - Внешность бывает обманчива! - подмигнул ей я.

Я обнял девушку за талию, и нежно поцеловал…

- А куда мы отправимся потом? – вдруг отстраняясь, спросила Лу.

Помедлил с ответом пару секунд, я предложил: