Из личного дневника полковника Братства Стали Стэнли Кольта

Запись от 20 июля 2265 г, 5 дней до битвы под Нью-Вифлеемом

Вторжение Братства Стали в равнинную часть Пустоши было остановлено, едва начавшись. Документы, обнаруженные мною на письменном столе майора И.Р.У. Дика Хэмптона, а также материалы допросов пленных офицеров разведки, прибывших в секретную тюрьму, чтобы доставить меня в Сан-Франциско, показали, что Империя приняла на вооружение новое оружие. Оружие, позволяющее игнорировать атаки деаткло, нашей главной ударной силы. Оружие, превращающее самые мощные наши пулемёты в бесполезные игрушки.

На встречу нашей армии шли два танковых корпуса под командованием генерала Циндао Хана, а также заново сформированная из всех наличных резервов Империи 1-я Воздушная армия генерала Брюстона. Последняя остававшаяся до сих пор полностью укомплектованной и не принимавшая участия в сражениях с повстанцами 1-я Сухопутная армия, усиленная двумя отдельными пехотными дивизиями, переброшенными с северного фронта из под Нью-Арройо, поступила под личное командование Императора, и продвигалась по Пустыне, стремясь соединиться с танками Циндао Хана. Помимо этого Империя довела до минимума личный состав во всех гарнизонах на юге, в районе Хаба и Джанктауна и окончательно оставила руины столицы НКР, отведя из района последние два полка десантников.

Вместе все это, по нашим разведданным, составляло около двадцати тысяч солдат и офицеров, сто пятьдесят танков и БМП и примерно сто вертибёрдов. Мощнейший военный кулак Империи пока незримо, но неотвратимо приближался к Нью-Вифлеему.

Правда, наши силы также возросли после громких побед в горах, и переворота в Нью-Рено. Керк довёл число своих мутантов до трёх тысяч бойцов, Гарольд теперь располагал двумя тысячами гулов, и даже Роя организовала пополнение своих сил: из Колонии, благодаря ей, прибыло ещё около сотни солдат деаткло (Роя, таким образом, снова довела количество бойцов до трёхсот). Однако основную (в численном отношении) часть войск Братства Стали составляла теперь шеститысячная армия людей под командованием нескольких офицеров, в числе которых, в чине полковника, был и я. Создана эта армия была, во-первых, из добровольцев городов Свободной Пустыни, от Нью-Арройо до Модока, а во-вторых, из жителей разрушенных городов Республики Новая Калифорния, продолжавших всё это время партизанскую войну.

В эту армию, однако, не вошли жители Нью-Рено. От помощи рейдеров Дэлла пришлось отказаться. Нельзя было полагаться на ненадёжных наёмных бандитов, совсем недавно бывших нашими врагами. Дэлл воспринял отказ с пониманием, и обещал, тем не менее, провести ряд диверсий против Ши, как только удастся определить точное местоположение их войск. Мы не были уверены в его искренности, но были рады хотя бы тому, что поставки золота из Реддинга в Сан-Франциско прекратились, о чём сообщал не только Дэлл, но и наши разведчики в золотоносном городе.

Кстати, через два дня после нашего прибытия в район Нового Вифлеема, Дэлл прислал караван с неожиданным подарком. На секретных складах дона Альвареца в окрестностях Нью-Рено он обнаружил двадцать восемь зенитных ракетных комплексов “Стингер-М”. Похоже, прежний хозяин Рено всерьёз готовился поспорить с Империей за власть над Восточными территориями.

Последней хорошей новостью был успех оружейников из Нью-Миддлгейта. На небольшом сталелитейном заводике они освоили выпуск стальной брони для супермутантов и деаткло. По своим характеристикам она мало уступала обычной железной броне, и на неё возлагались особые надежды. Здесь, в Нью-Вифлееме, наша армия была укомплектована новой бронёй уже примерно на треть.

Было, конечно и множество проблем. В преддверии генерального сражения больше других нас волновал тот факт, что даже сейчас, спустя месяцы после начала сопротивления, я был чуть ли не единственным кадровым военным в наших рядах. Все свободное от возведения укреплений время мы посвящали военным учениям и отработке взаимодействия, но за такой короткий промежуток времени трудно было увидеть истинные плоды наших усилий. Из профессиональных же офицеров кроме меня в армии возрожденного Братства сражались несколько младших офицеров бывшей республиканской армии и… Луиза.

Больших сил девушке не доверили: месяцы в тюрьме, и не совсем прояснённая история с работой Сэнда на И.Р.У. бросили тень на её репутацию. По моему настоянию, и по не совсем единодушному согласию Совета, она приняла под командование наспех сколоченный отряд из сотни снайперов.

Каждый выигранный день давал нам возможность лучше приготовиться к встрече с самой мощной армией со времён Последней Войны. Мы стояли под Нью-Вифлеемом уже пять суток, постепенно покрывая его холмистые окрестности непрерывной сетью траншей и точками дотов.

Мы сделали всё, что могли. Вот только удастся ли удержать удар?

Наш воздушный флот из двадцати трёх машин, захваченных в Броукен Хиллс и Нью-Рено, сейчас стоял в наспех замаскированных ангарах в полумиле в тылу. Горючего и пилотов катастрофически не хватало, с помощью моего отца мы подготовили только пятнадцать экипажей, поэтому вертибёрдам в наших силах отводилась вспомогательная роль. Скорее всего, диверсионные операции или эвакуация.

Все наши машины стояли сейчас на земле. Иными словами, там, над холмами, могли быть только вертибёрды Империи.

- Началось, что ли? - Нахмурился Керк.

- Тим, принеси-ка “Стингер” - перебил Керк. – Опробуем эту игрушку.

Рослый адъютант генерала мутантов, почти не уступавший могучестью телосложения самому Керку, проворно двинулся к дзоту. Я теперь не отрывал глаз от бинокля, следя за быстро приближавшимися точками вертибёрдов.

Пара лёгких пулемётов и, возможно, по паре бомб. Они мало волновали меня с точки зрения опасности нападения. Плохо было то, что мы, в конце концов, были обнаружены: наверняка Ши были максимум в дневном переходе от нас…

Стрёкот моторов почти зависших над нашими позициями машин наконец привлёк внимание бойцов. С нашего наблюдательного пункта на вершине холма я видел сотни лиц, тревожно следящих за полётом “хьюстонов”.

Хлопок. От выстрела Тим даже не вздрогнул – ракетный комплекс в его руках казался игрушкой. Ракета пролетела несколько десятков ярдов на разгонном заряде. Через секунду включился основной двигатель, и, набирая скорость, она полетела к своей цели…

Лёгкую машину буквально разорвало в клочья разрывом. Под улюлюканье и хохот наших бойцов, десятки обломков рухнули огненным дождём на песок в нескольких сотнях ярдов за левым флангом.

В ущерб прочности, конструкция “хьюстона” была основательно упрощена, чтобы увеличить потолок подъёма. Заряд ракеты разнёс несущий каркас вертибёрда, как будто он был сколочен из досок.

Второй вертибёрд стремительно ринулся прочь. Тим уже перезарядил “Стингер” и готовился стрелять, но Керк остановил его.

- Оставь. Не трать ракеты – он уже слишком далеко. Завтра пригодятся.

Я попытался представить себе одновременную атаку ста вертибёрдов. И не смог. “Стингер” хорош против двух, трёх машин, но что мы сделаем с сотней штурмовиков?

Взволнованный голос Нормана, моего нового заместителя (Вилл теперь сам в чине полковника командовал целой дивизией), вывел меня из раздумья:

Не может быть! На востоке? В нашем тылу?!

Я бросился на восточный склон холма, служившего нам наблюдательным пунктом.

Откуда они взялись? Я с сомнением разглядывал в бинокль странных пришельцев. Множество повозок, запряжённых браминами, растянулись широким фронтом по Пустыне в двух милях от ангаров.

Если это - атака, то это самоубийство. Нам достаточно поднять несколько вертибёрдов: даже наши пилоты легко отразят такую атаку. Если это друзья, отряд республиканцев, вышедший на соединение с нами… то откуда их так много? Несмотря на расстояние, я ясно видел несколько десятков повозок и явно несколько сотен вооружённых людей.

- Кранч слушает, сэр! – мгновенно отозвался командир эскадрильи.

Прошло минут двадцать. Загадочная армия продолжала приближаться, и я уже хотел дать Кранчу добро на взлет, когда почти все повозки вдруг остановились. Нас разделяло около полумили.

Из середины цепи выкатилась запряжённая парой браминов крытая телега. К её переднему борту был прибит, это я хорошо разглядел и невооружённым глазом, длинный шест.

Его назначение я понял, когда вверх по нему пополз лоскут материи.

Флаг.

Одного взгляда в бинокль хватило, чтобы прояснить ситуацию.

- Отбой всем! – я облегчённо вздохнул – Это люди Города!

Невероятные слухи о перевороте в Городе и ещё более невероятные вести о гибели Старка и Линнетт дошли до нас только недавно. Как было понятно из разрозненных сообщений, новые власти Города объявили себя нашими союзниками.

Правда, никто не ожидал, что горожане так скоро успеют собрать и перебросить целую армию в другой конец Пустыни.

Тем не менее, факт оставался фактом. Несколько сотен бойцов выжидали в полумиле отсюда, пока повозка с парламентёрами катилась в пыли навстречу вышедшим встречать её всадникам Гарольда.

Для уверенности старый гул отправил ещё целых два эскадрона по пятьдесят всадников на хорангах патрулировать пространство между ангарами и прибывшими повозками.

Тем временем, весь Военный Совет уже поджидал посланцев Города у подножия холма. Кроме меня, Керка и Гарольда сюда же подошли Норман, Рик и Макс (соответственно наши адъютанты), Вилл (он теперь командовал дивизией в составе нашей шеститысячной армии людей), и, конечно, Роя. Около тридцати её бойцов в эффектной новенькой броне приготовились сыграть роль почётного караула или телохранителей, в зависимости от развития ситуации.

Наконец, повозка остановилась в двадцати шагах от нас. Рослый светловолосый мужчина, правивший браминами – как оказалось, он был один в повозке, - легко спрыгнул на землю и представился.

Итак, более семисот новых бойцов начали спешно окапываться на правом фланге наших позиций, а их предводители – Джером Каллаган и Джейк Ритц присоединились к последнему совещанию для ознакомления с планом завтрашних событий. В том, что бой придётся дать завтра, после появления “хьюстонов” почти никто уже не сомневался.

Опуская долгие разговоры на Совете, постараюсь как можно яснее обрисовать занятые нами позиции.

Придумать более удобное расположение наших сил было бы сложно. Линия обороны протянулась с севера на юг мили на полторы, занимая участок узкой гряды холмов, вырастающих из песков ровной как стол на многие мили вокруг Пустыни. Правый и левый фланги (если угодно, можно их назвать северным и южным) были неприступны для танков, благодаря той же самой гряде холмов и россыпям огромных валунов, и представляли собою два особенно высоких холма, покрытых сетью траншей. Именно на флангах, на самых высоких точках нашей обороны, расположились супермутанты со “стингерами”: мы рассчитывали, что их перекрёстный огонь окажется эффективным против первого натиска штурмовых вертибердов. Это было важным элементом противовоздушной обороны: я хорошо помнил гибель целого полка республиканцев под напалмовым дождём в ущелье Красной Змеи.

Город Нью-Вифлеем, состоявший из двух сотен стоящих вразнобой одно и двухэтажных домов находился перед спешно возведенными линиями наших укреплений. Собственно, и сам город тоже представлял собою переднюю часть линии наших укреплений: около трёхсот бойцов Керка заняли позиции в домах.

Этот город возник на перекрёстке важных торговых путей: из него дороги в столицу НКР, Реддинг и Сан-Франциско занимали равное количество дней. Поэтому люди селились здесь охотно, чем и объяснялся внушительный размер города. Теперь мирным жителям, за исключением нескольких десятков добровольцев, присоединившихся к нам, пришлось в полном составе покинуть город. Они временно перешли в окрестности Нью-Рено ещё три дня назад.

Между большими холмами на флангах был ещё один довольно высокий холм. Он располагался ближе к югу, то есть к левому флангу. Его мы и выбрали для оборудования наблюдательного пункта. Отсюда открывался неплохой вид на город, Пустыню за ним, и на ангары в нашем тылу, сразу за холмами, но, разумеется, два холма на флангах перекрывали панораму на севере и юге.

Что же касается ровного участка, окружённого с запада городом, с востока ангарами вертибердов, а с севера и юга укреплёнными холмами, то он представлял собою вдоль и поперёк перепаханный траншеями и окопами почти правильный четырёхугольник, по всей площади которого рассыпались укрепленные огневые точки. Весь укрепрайон был условно разделён на три части, на которых разместились с севера на юг сначала деаткло Рои и гулы Гарольда, затем, по центру, мутанты Керка, а начиная от НП на Центральном холме и по всему Южному Холму- люди.

Итак, вместе с новоприбывшими пополнениями из Города нас стало почти десять тысяч. Когда-то, ещё под Броукен Хиллс, Керк высчитывал скольких солдат стоит один деаткло, супермутант и гул… Я не помню точные цифры, может быть, по ним наши армии и были бы номинально равны… Вот только одна проблема: как сосчитать, скольких супермутантов стоит штурмовой вертибёрд с напалмовыми зарядами на борту или неудержимо рвущийся в атаку танк?…

Мне совсем не хотелось заниматься арифметикой. Сразу после Совета я отправился в свою палатку. До рассвета оставалось часа четыре... Я надеялся, что смогу быстро заснуть.

- Лу?

Впрочем, это не было вопросом. Скорее утверждением. Я почти не удивился, увидев её у своей палатки. Последние несколько дней я старательно избегал встреч с девушкой и даже надеялся, что мне удастся отослать ее из лагеря в более безопасное место… но она была непреклонна как в своей готовности сражаться с нами плечом к плечу, так, видимо, и в стремлении расставить точки над “i” в наших с ней отношениях…

Да. Нам все-таки надо было поговорить.

Минуты три мы молча шли по траншее мимо спящих бойцов и хмурых часовых.

- А борода с усами тебе идёт! – первой нарушила молчание она.

Я смотрел себе под ноги, но почувствовал по голосу, что Луиза улыбается.

Я вдруг вспомнил наш последний разговор на Центральной Базе, и с удивлением понял, что с того дня прошло всего три месяца…

Она прочитала мои мысли.

Траншея, по которой мы шли, закончилась, и мы выбрались на поросший жёсткой травой склон.

- Стой! Кто идёт! – окрикнули нас из темноты.

Я узнал хриплый голос часового-гула.

- Всё в порядке, сэр?

- Да. А у вас?

- Всё тихо, сэр.

Мы миновали пост и вышли к ангарам. Собственно, никаких ангаров в Нью-Вифлееме не было. Мы просто оборудовали под них длинные здания довоенных складов, пустовавшие вот уже два века с лишним.

Лу удержала меня за руку.

- Дальше не пойдём. Сядь.

Я опустился на песок рядом с ней.

Я медленно повернулся и положил руки ей на плечи. Кровь прилила к моему лицу, и я почувствовал, как бешено забилось её сердце, отзываясь на моё прикосновение.

Она права. Неважно, что произошло три месяца назад, и неважно, как мы расстались тогда. Без нее я не жил все это время, а завтра, может статься, будет уже безвозвратно поздно, и я уже никогда не смогу этого сказать…

…Я проснулся в своей палатке уже один. Судя по ярким солнечным бликам на брезенте, было уже около полудня. Тем не менее, размеренный шум лагеря, пробивавшийся под полог, указывал, что пока всё было спокойно.

Впрочем, если бы бой начался, наверняка меня разбудили бы…

Или уже убили.

Быстро одевшись, я вынырнул наружу.

Беглый взгляд, брошенный на позиции горожан на правом фланге, убедил меня, что бойцы Каллагана этой ночью не теряли времени зря. Причудливое переплетение траншей стало гораздо более густым. Теперь наш правый фланг, ранее самый слабый, стал более надёжным.

Насколько хватало взгляда, не было видно ни пылинки, ни единой точки в небе. Только белёсые пески, отливающие серебром на линии горизонта и бескрайнее голубое небо без единого облачка.

Может быть, у нас и был ещё один день в запасе? Может, какое-нибудь чудо задержало армию Императора?

* * *

Последние надежды развеялись около пяти часов пополудни. Клубы пыли, появившиеся на горизонте, не оставляли сомнений: они пришли.

Никто не торопился, наоборот, напряжение, нараставшее уже несколько дней, наконец-то нашло себе выход. Все спокойно занимали позиции: по нашим расчетам до воздушного налёта оставалось не более нескольких минут.

За появившимися вертибёрдами я наблюдал уже из надёжного укрытия нашего блиндажа, вместе с Керком. Мы остались втроём: Керк, Рик и я. Тим командовал мутантами на правом фланге, а Нормана я отослал с поручением к Виллу, хотя теперь об этом жалел: снаружи сейчас станет жарко.

А вся мощь Имперского Воздушного Флота уже мрачным облаком накрывала окраины Нью-Вифлеема… это было потрясающее, пугающее зрелище. Само небо буквально потемнело от десятков летающих машин. Растянувшись тремя непрерывными цепями, они на бреющем полете стремительно неслись над песками, своими винтами вздымая настоящую пыльную бурю…

* * *

…Тиму стало страшно впервые в жизни. Даже когда он бежал из Джанктауна от имперских карателей, он бежал не из страха, а из здравого смысла. Тогда он ничего не мог сделать.

А сейчас от него многое зависело, и сейчас-то страх холодными липкими пальцами проводил по его спине. Животный страх, пробившийся сквозь изменённую генетику супермутанта, пробившийся, несмотря на то, что сами гены страха у супермутантов были удалены…

Но только на несколько секунд. Только пока не прошло первое оцепенение от великолепного устрашающего вида атаки вертибёрдов.

Их было двадцать восемь. Двадцать восемь “стингеров” и двадцать восемь стрелков. А значит, всего двадцать восемь ракет, каждая из которых должна поразить свою цель – на второй выстрел не хватит времени…

- Готовься!… Целься!… - зазвучал голос Тима во всех наших рациях.

Двадцать восемь стволов уже и без этой команды нашли свои цели. Они ждали только одного слова.

- ОГОНЬ!

* * *

Первый залп по вертибёрдам оказался настолько успешным, насколько это было возможно. Двадцать восемь ракет поразили двадцать восемь целей на подлёте, пока до них оставалось ещё около полумили. Первый ряд атакующих вертибёрдов был снесён почти начисто. Из нескольких десятков ракет, пущенных из обычных гранатомётов, около пятнадцати также достигли целей, отправляя на землю исковерканные вертибёрды, обливавшиеся огнём напалма из пробитых резервуаров…

А ещё через десять секунд наши позиции накрыла первая волна.

Специальные укрытия были приготовлены заранее. В каждой траншее, в каждом блиндаже, были устроены укрытия, в которых можно было попытаться укрыться от огненного смерча.

Более тысячи наших бойцов так никогда и не вышли из этих укрытий. Они погибли в первые же секунды битвы под Вифлеемом. От катастрофы нас спасло лишь то, что уцелевшие вертибёрды не смогли плотно покрыть линию обороны ни в глубину, ни в ширину.

Но воздушная атака Ши выполнила свою основную задачу. Расчленяя наши позиции на множество отдельных островков, по земле протянулись огненные полосы горящего напалма. Многие траншеи, многие подразделения оказались рассечены и изолированы этим первым ударом.

* * *

Воздушный налёт чуть было не застал Нормана на открытом склоне холма. В последние секунды он прорвался к одному из блиндажей дивизии, которой командовал Вилл. До НП оставалось всего пятьсот ярдов, но теперь это расстояние стало вдруг непреодолимо огромным.

Где-то над ними проревели уходящие на разворот вертибёрды Ши. Затем земля вздрогнула, под ударом опрокинувшихся на неё потоков огня и в духоте блиндажа почувствовался невыносимый жар, обжигающий ноздри.

Норману повезло дважды: его блиндаж оказался в стороне от удара. Случись иначе, земляное перекрытие не спасло бы его от тысячеградусного огня, превращавшего песок в жидкое стекло.

Эти первые несколько секунд (воздушный налет действительно длился всего секунд десять) ему показались потом дурным сном. Даже не запомнив, как следует, лица бойцов, с которыми он укрылся от удара, он первым выскочил наружу, как только шум моторов удалился.

Его с первого взгляда ошеломили перемены, произошедшие в ландшафте. Он будто оказался в другом месте. Казалось, кругом теперь царил ад, вырвавшийся на поверхность из недр земли. Ясное небо почти скрылось за понимающимися клубами дыма сплошного пожара. Казалось, горел сам песок, испуская едкий чёрный дым, щипавший глаза.

Бросив взгляд вниз, на Нью-Вифлеем, Норман увидел четыре длинных огненных языка, разрезавших город. На плато перед городом полыхали несколько десятков уничтоженных летающих машин. Горящий напалм, прорвавшийся из их резервуаров, только усиливал впечатление горящей земли…

Вертибёрды Ши, сбросив смертоносный груз и развернувшись в нашем тылу, пока не возвращались. Отойдя на пару миль от опасных стрелков со “стингерами”, они маневрировали на высоте около полумили, восстанавливая строй.

А тем временем, не теряя ни мгновения, танковая лавина уже катилась вперёд – к нашим укреплениям. От наших позиций её отделяла всего миля. Сражение вступало в решительную фазу.

* * *

Первые потери вовсе не обескуражили Императора. Не зря его армии покорили почти всю Пустыню.

Из донесения экипажа уцелевшего “хьюстона” он уже знал о “стингерах” Братства Стали. Из ранних донесений своей разведки (в том числе и майора Хэмптона) он также знал, что дон Альварец располагал ракетными комплексами, вывезенными с военной базы откуда-то с юга. Связав эти два факта, аналитики Штаба заключил, что больше тридцати ЗРК у противника быть не может. Что же касается обычных гранатомётов с боеприпасами без теплового наведения, которые так хорошо зарекомендовали себя в горах, то о них стратеги Империи не сильно волновались: стремительный темп атаки не оставлял защитникам Нью-Вифлеема времени для прицельного огня.

Цель первой атаки была изложена Императором в двух пунктах. Во-первых, хотя бы одна цепь вертибёрдов должна была достигнуть укреплений Братства и, разлив напалм, расчленить оборону противника, смешивая его порядки. Всё же, и это признавали все генералы Имперского Штаба, им противостояла не профессиональная кадровая армия, а сборище беженцев, фермеров и остатки сокрушённых республиканцев, главной проблемой которых оставалась организация взаимодействия.

Во-вторых, воздушная атака должна была обеспечить прикрытие для войск наземных. Следующим шагом Император предполагал нанести сокрушительный удар сразу всеми имевшимися танками, с отборным десантом на броне. Во второй волне должны были участвовать все сто пятьдесят танков и БМП Империи и полторы тысячи десантников. Такого натиска лишившиеся связи и запаниковавшие повстанцы не могли, по его мнению, выдержать.

В то же время, войска, оставшиеся в резерве (а это были огромные силы: почти восемнадцать тысяч человек), должны были окружить позиции повстанцев, перейдя непроходимые для танков каменные россыпи холмов. Никто не должен был уйти из-под Нью-Вифлеема. Война для повстанцев должна была закончиться здесь.

И последняя, но не менее важная цель. Император хотел увидеть труп Стэнли Кольта. Одно только присутствие среди повстанцев сына победителя Анклава, потомка самого Волт Двеллера, приводило в их ряды всё новые пополнения.

Таким образом, несмотря на большое количество потерянных вертибердов, первая часть плана была успешно выполнена. От успеха второй части зависело многое. Победа, такая возможная сейчас, стала бы окончательной и бесповоротной. Всем свободным городам Пустыни больше не удалось бы собрать и половины сил, противостоявших Империи сейчас, под Нью-Вифлеемом. Один за другим свободные города пали бы, как и полгода назад.

Но в случае поражения сегодня …

Впрочем, оно было немыслимо. Стратегический перевес Империи был очевиден во всем. Стоило, конечно, с уважением отнестись к повстанцам, которые уже три месяца держали в напряжении военную машину Ши, но на этот раз для них игра была окончена.

Первые танки ворвались в город.

Небольшая передышка между авиаударом и началом танковой атаки позволила нам залатать бреши в обороне, перебросив около двухсот мутантов вперёд. Благодаря помощи Дэлла, мы не испытывали недостатка ни в рациях, ни в оружии: несмотря на то, что линия обороны была рассечена, её отдельные части не потеряли взаимодействия, как того ожидал Император, продолжая действовать чётко и слаженно.

Жерла танковых пушек обрушили на Нью-Вифлеем настоящий дождь из снарядов. Артподготовка велась прямо с ходу, не останавливая наступления.

И здесь обнаружился первый серьёзный просчёт Императора.

Огонь вёлся танкистами прямо перед собой, не затрагивая центр города: для навесной стрельбы не было достаточного пространства. После того, как кварталы на окраине города обратились в руины, дальнейший огонь стал бесполезным. Полуразрушенные каменные стены словно губка впитывали град осколков.

Но огонь велся по ложным целям - эти дома были пусты с самого начала. Наши укрепления начинались гораздо глубже в городе. И теперь укрывшиеся от напалма и первых снарядов мутанты Керка вступали в бой.

Ещё на подходах к городу, несколько танков замерли, словно наткнувшись на невидимую преграду. Разрывы гранат, мин и радиоуправляемых фугасов сбросили десантников с брони, а из подожжённых машин поднялись клубы чёрного дыма. Экипажи не успевали покинуть гибнущие танки. От разрывов горючее моментально загоралось, выжигая железные коробки башен изнутри.

Но на место сгоревших машин заступали новые. События развивались слишком стремительно: мы не могли предотвратить входа танков в Нью-Вифлеем.

В городе закипал уличный бой.

* * *

Борк, произведённый в сержанты ещё после взятия Нью-Миддлгейта больше месяца назад, уже давно ожидал шанса принять участие в крупной операции.

Здесь, в Нью-Вифлееме, его мечта, наконец, сбылась. Несколько домов, тесно поставленных недалеко от окраины города, пять дней назад стали местом расположения его отделения.

А теперь - и передним краем обороны Братства.

Ни авиаудар, ни артподготовка даже не повредили занятые ими строения, будто оставляя это место на растерзание железным чудовищам. Именно сюда пришёлся главный удар танков.

Укрепления, построенные мутантами по всему городу, были чрезвычайно просты и в то же время, в данных условиях было невозможно придумать более эффективного способа защиты.

Весь дом оставался пустым: его крыша, перекрытия второго этажа (там, где он был) и пол первого превращались в своего рода панцирь, укрывавший бойцов, засевших в подвале. Несколько подкопов вело наружу из каждого такого подвала, одновременно являясь и выходом из укрытия, и бойницей маленькой крепости.

Именно поэтому первые снаряды не причинили почти никакого вреда защитникам города. Они либо разрывались в пустых комнатах верхних этажей, либо прошивали стены насквозь, бесполезно перепахивая песок улиц.

Борк пока так и не увидел ни одного танка. После ухода вертибёрдов, он высунулся из своего укрытия, насколько позволяли соображения безопасности, но мог разобрать только частое уханье разрывов по всему городу. Вдобавок, поднявшаяся пыль вперемешку с чёрным дымом, образовала над городом что-то вроде смога, который ограничил видимость сотней ярдов.

Понять, что же действительно происходило в этот момент в городе, было невозможно. Канонада, слившаяся в оглушающий гул, доносилась отовсюду. Отдельные выстрелы, выкрики и лязг гусениц обрушивались на Борка и спереди, и с боков. Но он пока тщетно ждал первого контакта спротивником.

И вот, бой пришёл и на его улицу. Тёмная от копоти стена противоположного дома задрожала и рухнула, придавливая к земле серую от пыли громаду БМП. Появившийся противник был всего ярдах в семидесяти от Борка, но он не отреагировал. За тот участок отвечал капрал Фримэн.

Сразу три гранаты взрыли землю вокруг медленно ползущей вперёд машины. Сержант мысленно проклял торопливых стрелков: ни одна не попала в цель. БМП ответила шальной очередью из пулемёта, рассыпав свинец пуль по чудом уцелевшим стёклам окон первого этажа.

Обрушившаяся стена замедлила ход машины, и это решило исход схватки. Четвёртый выстрел положил гранату прямо на смотровую щель. Огненный всполох на мгновение заслонил от Борка силуэт подбитой БМП, а ещё через секунду гулко ухнул взорвавшийся бензобак. Ударной волной выбило последние окна на улице. Не выдержав давления изнутри, корпус машины раскрылся, подобно огненному цветку…

Но у отделения не было времени на сравнения. Из непроглядного дыма уже выплывали два танка и фигуры десантников с автоматами наперевес…

* * *

За первыми минутами боя я наблюдал ещё из своего блиндажа на холме. Но когда железная лавина, буквально сравняв с землёй целые кварталы, прошла к центру города, стало ясно, что без нашей помощи мутантам не удержать натиска.

Повинуясь команде, первым в город, навстречу десанту, вступил Вилл. Именно его дивизия, хотя и не предназначенная специально для уничтожения техники, была подготовлена и вооружена лучше других. Командование наиболее боеспособной нашей дивизией (в неё вошли многие бывшие бойцы армии НКР) было поручено Виллу, так как он имел многолетний опыт обеспечения безопасности караванов в Пустыне, заменявший ему военное образование.

Только такой командир мог взять на себя решение столь трудной задачи. Именно его бойцы теперь должны были отбросить десантников обратно в Пустыню.

А ещё лучше, уничтожить их.

Войди он в город широкой цепью, его дивизия превратилась бы в множество маленьких отрядов. Наоборот, если бы Вилл всеми силами прошёл по главной улице, то оказался бы зажатым между двумя клиньями танковой атаки, вгрызшейся в Нью-Вифлеем, и потерял бы слишком много времени.

Он выбрал самый разумный вариант. Разбившись на три равные части, его дивизия вошла в Нью-Вифлеем с трёх направлений.

* * *

Прошло всего полчаса. Улица уже была перегорожена догорающими остовами шести танков и двух БМП, когда Борк открыл последний ящик с гранатами.

Бой снова грохотал по флангам, смещаясь всё дальше в тыл. Два дома по его левую руку, недавно служившие укрытием отделению Фримэна, превратились в горящие развалины, похоронив под собой капрала и ещё семерых бойцов его отделения. Помочь им не представлялось возможным: несколько десятков десантников, надёжно укрывшись в нагромождении камня и металла, не давали защитникам дома и носа высунуть наружу.

Этот дом был последним островком сопротивления в этой части города. Капрал Фрикс, оборонявший дом справа от Борка, и пятеро его мутантов погибли, когда граната, заброшенная десантником в их подвал, подорвала ящик с боеприпасами. После того, как оставшиеся в живых добрались к Борку, их стало одиннадцать.

Несколько раз противник поднимался на приступ и снова залегал, неся тяжёлые потери под огнём ручных пулемётов. Несколько раз Борк пытался уйти через запасные лазы, но окружившие их десантники встречали каждую попытку не менее яростным огнём.

Теперь, когда мутанты были заперты в ловушке, хватило бы и одного танка, чтобы обрушить дом и уничтожить их всех. Но именно сейчас танки были связаны в тяжёлых боях с подошедшими бойцами Вилла и силы сторон пришли к шаткому равновесию.

Офицер десантников поминутно вызывал подкрепления, пытаясь убедить штаб прислать “хотя бы один танк с экипажем”. Рация отвечала ему молчанием.

Прошло ещё десять минут. Битва под Нью-Вифлеемом кипела уже час. В это время от основных сил Ши, продолжавших окружать непокорный город, отделился огромный отряд – около двух тысяч бойцов в белых повязках. Почему-то они двигались в сопровождении одной БМП.

Резко повернув к скрытому в дыму Нью-Вифлеему, отряд, не смешивая рядов, перешёл в атаку. Их было хорошо видно Тиму с Северного холма.

Если бы Тим знал (впрочем, этого он знать не мог), что за БМП сопровождала “пехотинцев”, он срочно сообщил бы о ней Керку. Он же только вызвал Гарольда и предложил ему “разобраться” с гостями силами одного только правого фланга…

Если бы Тим вспомнил (а вот это он должен был помнить) о том, что значат белые повязки...

Одинокая БМП и две тысячи солдат, принятых им за пехотинцев, представляли собой больше опасности, чем все танки и десантники, всё более безнадёжно увязавшие в уличном бою в ловушке города, взятые вместе с остальными шестнадцатью тысячами солдат, неспешно охватывавших город в кольцо...

В белых повязках смертников шла в атаку Императорская Гвардия, элита армии Ши.

А в БМП, неторопливо приближавшейся к позициям Тима, Циндао Хан, лучший генерал этой войны, ожидал встречи с самым интересным своим противником, с тех пор, как в мае погиб последний генерал армии Республики Давид Линч.

* * *

Фланговый манёвр был инициативой самого Циндао Хана. Танковая атака, возможная из-за особенностей рельефа только со стороны города, не внушала ему веры в безоговорочный успех. Он не был склонен, подобно другим генералам, верить в речи Императора о “повстанцах, запаниковавших от грозного вида вертибёрдов и смятых неотразимой атакой наших бронемашин”. Он хорошо помнил, как “неорганизованные повстанцы” десятками уничтожали “грозные” вертибёрды Келсона в горах и не особо надеялся на не прошедшие ещё необходимых испытаний танки.

Выступая на совете Штаба накануне битвы, Циндао Хан резко раскритиковал план Императора, чего уже давно не позволял себе никто из штабных офицеров. Возможность успеха он видел либо в одновременной массированной атаке всеми силами, либо в неожиданном фланговом ударе, в то время как, несомненно, лучшие силы Братства будут связаны в уличных боях.

Второй вариант оказался приемлемым для Императора, который даже разрешил Циндао Хану использовать в нём гвардейцев. Генерал же, довольствовавшись малой победой в дискуссии с Императором, пытался извлечь из неё теперь большую победу в ключевой битве войны.

* * *

На кратком радиосовещании Гарольда и Тима сначала было принято решение встретить пехотинцев Ши совместными силами верховых гулов и отряда Каллагана, не давая им соединиться с танками в Нью-Вифлееме. Однако, не доходя полумили до холма, загадочные “белые повязки” неожиданно свернули ещё раз, поднимаясь на каменную гряду. Теперь они узким фронтом наступали на нас прямо с правого фланга.

Ни о каком контрударе верхом на хорангах по камням не могла идти речь. Обеспокоенный таким поворотом событий, Тим связался, наконец, с Риком и доложил о нависшей угрозе.

Услышав фразу “пехота в белых повязках”, Рик срочно отдал приказ о переводе всех наличных резервов на правый фланг и связался с Керком. От него о появлении имперской Гвардии узнал уже и я.

Но было уже поздно, до соприкосновения войск на правом фланге оставалось всего около десяти минут.

* * *

Всё это время я оставался на склоне холма, направляя по рации действия Вилла. Танковая атака, уже можно было это сказать наверняка, захлебнулась. Два подразделения, по пяти-шести танков в каждом, отчаянно пытались вырваться из города, но азарт наступления загнал их в ловушку. Разрозненные кучки десантников то тут, то там спешно уходили из города, но и их никак больше ста уцелеть не могло.

И всё же это была пиррова победа. Из трёхсот мутантов, встретивших первый удар Ши только около пятидесяти, по моим самым оптимистичным подсчётам, включая и тяжело раненых, пережили стальной ад. Вилл потерял ранеными и убитыми много больше трети отряда (пока было не понятно, сколько из них оставались в строю), и восполнить эти потери нам было некем.

Учитывая, что Ши потеряли около половины вертибёрдов, почти все танки и тысячу с лишним десантников, мы недёшево продавали наши жизни. Но наши потери составили около двух тысяч бойцов, причём лучших бойцов. Хватит ли сил у восьми тысяч выстоять против восемнадцати?

Все резервы центра и правого фланга, устремились на Северный Холм, но успеть уже не было ни единого шанса.

В тот самый момент, когда штурмовиков Гвардии Императора отделяли от позиций Тима всего четыреста ярдов, Каллаган и его семьсот горожан только начали подниматься по склону с обратной стороны холма. Керк отставал ещё больше: он с тысячей мутантов, нестройно рассыпавшейся среди траншей, был в семи минутах ходьбы от холма.

Я же нетерпеливо ожидал подтягивающиеся с юга части: хотя бы около двух тысяч бойцов надо было поднять и бросить на север.

На самом правом фланге штурмовиков встречали Роя и её триста деаткло, сегодня пока не принимавшие участия в сражении, верховые гулы Гарольда (также свежие силы) – почти в полном составе, около тысячи восьмисот бойцов, и те самые сто мутантов во главе с Тимом, открывшие битву под Нью-Вифлеемом залпом по вертибёрдам.

А с взлётной площадки ангаров уже поднялись в воздух пять наших тяжёлых вертибёрдов.

* * *

Штурмовики неудержимо рвались вверх по склону. Задержать их огнём из гранатомётов у Тима не получилось: новая стальная броня, почти полностью закрывавшая тело, надёжно защищала бойцов от осколков. Несколько десятков, может сотня, человек были убиты на подходе, но сейчас они уже были слишком близко, чтобы продолжать обстрел.

Защитники холма были обречены: вооружение штурмовиков, не оставляло шансов на затягивание боя. Любой, вставший на их пути, будет сметён с лица земли.

Командование обороной холма вел Гарольд. Он организовал последнюю отчаянную попытку удержать рубеж.

Спешившиеся гулы укрылись за хорангами от очередей подходивших штурмовиков. Бедные животные были уничтожены буквально в мгновение ока. Врастая в землю, деаткло и мутанты последовали примеру гулов, не отвечая на шквальный огонь атаковавших, подпуская штурмовиков ближе.

Вертибёрды, спешно поднятые Кранчем, в эти мгновения уже подходили к гребню. Они, возможно, смогли бы изменить баланс сил в нашу пользу.

Но в следующую секунду произошла катастрофа.

В строю нападавших несколько штурмовиков со странными тубусами за спинами вдруг резко остановились и вскинули свою ношу на плечо. Сброшенные футляры полетели на землю, открывая гладкие стволы “стингеров” - таких же, из которых час назад мы сбивали их вертибёрды.

Около пятнадцати ракет одновременно взмыли в воздух. Пилоты даже не успели отреагировать: один за другим пять машин погибли, унося с собой последнюю надежду Гарольда.

Но никто из защитников холма не дрогнул и не отступил. Когда противников разделяли не более двадцати ярдов, все они, как один, поднялись с земли им навстречу.

Яростная схватка продолжалась менее пяти минут. Чуть дольше продержались деаткло, плотным потоком устремившиеся вдоль фланга атаковавших, нападая на них чуть справа. В эти секунды на гребне холма царила смерть: первые ряды штурмовиков были сметены дружным залпом гулов и мутантов, но, расстреляв обоймы автоматов, они сами были уничтожены напиравшими сзади новыми волнами атаковавших.

Деаткло поначалу удалось втянуть штурмовиков в рукопашную схватку, но оказавшись окружёнными почти со всех сторон, они потеряли за минуту больше бойцов, чем за всю предыдущую войну. Спасая остатки отряда, Роя стремительно отступала вниз, уходя с пути наступавших штурмовиков.

Обратив последних защитников в бегство, штурмовики не преследовали их. Они уже переваливали через гребень холма, моментально затянув бреши в своих рядах.

Северный холм был потерян.

* * *

Поняв, что сражение за Северный холм проиграно, опоздавший на помощь Гарольду Каллаган отступил для соединения с подходившим Керком, спасаясь от полного уничтожения. Учитывая потери штурмовиков на гребне (позже мы оценили их примерно в четыреста с лишним человек), наши силы снова примерно уравнялись в количестве.

Трагическая судьба Гарольда и его гулов, правда, показывала, что простого паритета было недостаточно.

Керк успел перекрыть фланги, не оставляя штурмовикам возможности обойти его. После быстрого подъёма и схватки с гулами, нападавшие, наконец, сбавили темп.

Ситуация на правом фланге стабилизировалась ценой тяжелейших потерь.

* * *

Сержант Борк, вызволенный из подвала подошедшими бойцами Вилла, вместе с остатками своего отделения снова оказался в гуще событий. Всего в пятидесяти ярдах слева от себя он видел самого Главнокомандующего Керка, размахивавшего пулемётом и громко выкрикивавшего приказания окружавшим его офицерам.

Переведя взгляд вперёд, на склон холма, он увидел множество фигур в стальной броне, спускавшихся навстречу поджидавшим в траншее мутантам и горожанам. Лучи клонившегося к закату солнца золотили металл брони, ярко высвечивая силуэты штурмовиков. Казалось, будто поток воды устремился вниз по склону.

Над головой Борка засвистели пули. Несколько раз песок перед краем траншеи пересекли цепочки фонтанчиков пыли, поднятые низко выпущенными очередями. Сержант только чуть плотнее прижался к стене траншеи, не отрывая взгляда от приближавшихся блестящих точек.

До начала второго боя за холм оставалось не более минуты.

А всё это время за ходом схватки напряжённо наблюдал человек, о присутствии которого мы и не догадывались.

* * *

Генерал не отрывал глаз от перископа, смонтированного на корпусе его БМП. План атаки был тщательно проработан ещё вчера, по результатам аэрофотосъемки, и сейчас ему достаточно было кратких команд по рации, чтобы направлять удар в нужное русло.

Первый рубеж на холме был взят сравнительно легко. Циндао Хан несколько удивился отчаянному сопротивлению гулов, но, впрочем, ожидал подобного подвига. Им было нечего терять.

Он удовлетворённо отметил про себя слаженность действий штурмовиков Гвардии, особенно это касалось уничтоженных вертибёрдов. Эти бойцы были настоящей элитой вооружённых сил Империи. Каждый погибший здесь штурмовик станет невосполнимой потерей.

Но победа сегодня значила слишком много.

Победа сегодня означала власть над Пустыней.

Победа сегодня означала власть над всем миром.

* * *

Керк чудом успел занять извилистую траншею, полукругом охватывавшую подножие холма. Уцепившись за неё, он смог отбить две атаки штурмовиков, начавших выдыхаться после стремительного марш-броска и изнурительного подъёма.

Не понеся, впрочем, серьёзных потерь, нападавшие приостановили атаку, укрываясь на изрытом траншеями склоне. Между разделёнными несколькими сотнями ярдов противниками завязалась перестрелка.

Циндао Хан запросил воздушной поддержки, но оказалось, что почти все вертибёрды Ши были вынуждены вернуться к обозам для дозаправки и установки штатного вооружения – пулеметов, снятых ранее для замены на емкости для напалма. Тыловые же части отстали от наступавших войск на тридцать миль и поэтому пилоты не могли начать атаку ещё в течение минимум полутора часов.

Положение снова становилось угрожающим. Генерал обратился к Императору с настойчивой рекомендацией организовать отвлекающий маневр на южном направлении.

* * *

Наблюдательный Пункт Братства Стали, 18 часов 31 минута

Дольше медлить было нельзя. С каждой минутой наше и без того угрожающее положение становилось всё более безнадёжным.

Измучившись в ожидании подходивших соединений, я тревожно слушал явственно доносившиеся от подножия холма звуки боя. Как только всё было готово, я быстрым галопом погнал вперёд своего хоранга, приказав офицерам как можно быстрее следовать с войсками к холму. Норман, также верхом, следовал за мной.

Тягостное предчувствие появилось, как только я заметил верхового гула, несшегося во весь опор нам на встречу.

Я замер в седле, будто громом поражённый.

Все старшие офицеры погибли или выбыли из боя. Принять командование следовало мне по старшинству. А вместе с тем и принять ответственность за судьбы бойцов Братства и за исход битвы.

Перед моими глазами всё поплыло. Рядом возникло обеспокоенное лицо Нормана.

Я покачнулся в седле и, не отвечая, пустил хоранга шагом. Но накатившая дурнота отступила так же внезапно, как и появилась.

Вилл. Вилл пока завершал зачистку города. Необходимо было вернуть его - он мне сейчас очень нужен.

- Где Макс? Где Рик?

- Они ожидают вас на НП Керка, сэр.

- Как тебя зовут?

- Арон, сэр!

Наблюдательный Пункт Керка, позиции Братства Стали, 18 часов 37 минут

Керк был тяжело ранен в голову. Огромный мутант без сознания лежал на полу в блиндаже НП, куда его перенесли сразу после ранения. Рядом стояли потрясённые Макс и Рик. Не успев смириться с потерей Гарольда и Рои, они не могли поверить, что потеряли и своего главнокомандующего.

Вошёл Джейк Ритц в сопровождении низенького седого человека с докторской сумкой в руках.

- Мы не будем вам мешать, доктор, - кивнул я, - У нас… тоже много дел.

Повинуясь моему жесту, Макс и Рик последовали за мной. Пригибаясь, мы прошли по траншее до того самого места, откуда Керк командовал обороной второго рубежа.

Они мрачно покачали головами. Макс добавил.

- План? – я осторожно выглянул из траншеи и посмотрел на роковой склон.

Тут нужен не просто план. Тут нужно настоящее чудо.

Наши две траншеи, длиной около полумили каждая, с прилегавшими к ним блиндажами, легко вместили всех подошедших бойцов. Сейчас у нас был уже как минимум двукратный перевес над гвардейцами, но толку от этого было мало. Мы не могли позволить себе лобовую атаку. У нас, в отличие от Ши, на счету был теперь каждый боец.

Положение усугублялось тем, что мы были у гвардейцев как на ладони. Экономя патроны, они тоже почти прекратили огонь, но стоило кому-нибудь неосторожно показать над краем траншеи локоть или часть спины, как землю рядом взрывало с десяток пуль. И они не всегда промахивались.

И вдруг меня осенило. Я торжествующе обернулся. План был готов.

– Я знаю, что делать! Труби отбой, Макс! Мы отступаем!

* * *

Император обвёл присутствующих офицеров сияющим взглядом.

Долгожданный переломный момент, который он приближал всеми силами, наконец, наступил. Легендарный Циндао Хан запросил о помощи, расписываясь в своём бессилии справиться с ситуацией. Брюстон (как некстати для Хана) оказался в тридцати милях отсюда, командуя перегруппировкой вертибёрдов, и никак не смог бы вернуться до наступления темноты.

Ключ к победе оказался в руках Императора. Только вмешательство его самого сможет спасти положение, не дать повстанцам затянуть сражение до наступления темноты, которой они всегда так умело пользовались.

На военном совете присутствовало всего несколько офицеров, чином не выше полковника. Верные ему как собаки, готовые последовать за ним куда угодно.

Это ещё больше упрощало ему задачу.

В довершение всего, здесь, на юге, Император исподволь сосредоточил около трети всей своей армии – то есть чуть более шести тысяч бойцов. Не элитные части, ими продолжал командовать Циндао Хан, а простые пехотинцы.

Что может быть убедительнее победы, одержанной благодаря вмешательству в критический момент самого Императора и простых солдат под его командованием?

Именно такая победа нужна была сейчас, чтобы показать, что вся армия Империи, все генералы, не стоят ничего без его военного гения.

Луиза уже почти два часа находилась на вершине Южного холма, безучастно наблюдая за расстилавшейся внизу панорамой фантастической битвы. Казалось, про левый фланг забыли не только Ши, но и сами генералы Братства. Здесь оставались около двух тысяч бойцов – в основном люди – с тревогой наблюдавшие за развитием битвы.

Номинально Луиза командовала довольно большим отрядом снайперов, но на деле снайпер – это боец-одиночка. Обязанности и права Луизы поэтому ограничивались выбором позиций для своих бойцов на склонах холмов – справившись с этим ещё несколько дней назад, она снова превратилась в рядового солдата.

То, что происходило на северном направлении, теперь было скрыто от Луизы Центральным холмом. С тех пор, как туда перешли подкрепления, яростная перестрелка несколько стихла, но по обрывкам радиопереговоров было неясно, что именно задумал Стэн. В рации ясно прозвучала команда к перегрупировке сил, отданная им, но понять смысл маневра из куцых реплик в эфире было невозможно.

Настроение бойцов было подавленным. Вовсе не из-за нависшей над ними опасности: они знали, на что идут и давно были готовы к такому развитию событий. Все они предпочитали погибнуть здесь, вместо того, чтобы умереть потом в рабстве на заводах Ши, но их раздражало вынужденное бездействие в то время как в полутора милях отсюда решалась судьба Пустыни.

Бездействию пришёл конец через несколько минут. Часовые на вершине холма заметили огромный отряд Ши приближающийся с юга.

* * *

Отряд пехотинцев Ши, замеченный часовыми около пяти минут назад, приближался к холму, охватывая широким кольцом его подножие. Пока он находился примерно в миле к югу, но было хорошо видно, что он гораздо больше, чем казалось сначала: позже мы узнали, что в этой атаке Император задействовал около шести тысяч бойцов.

Все кто временно оставлял свои позиции, снова вернулись на укреплённый южный склон. Командовавший обороной холма сорокатрёхлетний полковник Мэттью Фолкнер – бывший управляющий одной из шахт Нью-Миддлгейта – связался по рации со принявшим командование Стэном Кольтом, но получил только однозначный приказ удержать наступавших хотя бы на час.

Впрочем, он и не ожидал других распоряжений. Скорее, Фолкнер был даже рад, что получил полную свободу действий. Переключив рацию на приём, он приложил к глазам бинокль и принялся рассматривать наступавших пехотинцев.

Наступали они довольно бестолково, напрямик карабкаясь через валуны, зазря растрачивая силы. Правда, троекратный перевес в живой силе позволял им делать почти любые ошибки.

Фолкнер обратил внимание и на офицеров Ши, то тут, то там открыто бегущих среди солдат. “Этими снайпера займутся!” - удовлетворённо отметил он про себя.

Он наконец посмотрел на часы. 18:52. Судя по расстоянию до наступавших, у него было ещё около пяти минут свободного времени. Отложив бинокль, Фолкнер потянулся за фляжкой с виски.

* * *

Хорошая снайперская винтовка позволяет вести прицельный огонь с расстояния более мили. К сожалению хороших винтовок у нас не хватало, а Луиза была единственным профессиональным снайпером.

В то время, пока остальные стрелки ещё не обнаруживали своих позиций, Лу уже успела поймать в перекрестие прицела и положить семерых офицеров, опрометчиво бежавших среди солдат прямо в блестящих золотом погонах.

Но семь – это капля в море многотысячной массы!

Следующими после снайперов в бой вступили гранатомёты. На Южном холме, так же, как и на Северном, находился небольшой отряд гранатомётчиков-мутантов. Их разрывные гранаты, менее эффективные против с ног до головы закованных в броню гвардейцев, здесь причиняли гораздо более серьёзные потери наступавшим.

Огонь был настолько ожесточённым, что после нескольких минут стрельбы приходилось остужать перегретые стволы, но и это не задерживало наступление Ши. Это была немыслимая сумасшедшая гонка: бреши в цепях тут же затягивались, и каждый стремился первым ступить на холм.

Где-то в арьергарде наступавших, бежал невысокий человек в силовой броне с грязно-жёлтой раскраской. Было видно, что, несмотря на помощь сервопривода, ему непривычны такие марш-броски: он то замедлял бег, хватаясь за бок, то снова упрямо встряхивал головой и догонял уходящих вперёд солдат.

Наконец, тяжело дыша, необычный “пехотинец” остановился на небольшом возвышении в полумиле от подножия холма. Тут же около десяти человек в такой же форме остановились и окружили его кольцом.

Никто из защитников Южного холма в суматохе не обратил внимания на этого человека. А жаль, возможно, догадайся Лу тогда перенести свой прицел за спины несметных полчищ, бросившихся на приступ, эта война окончилась бы гораздо быстрее.

Солдат Ши вел на штурм левого фланга позиций Братства сам Император.

* * *

Генерал был слегка встревожен. Уже больше пяти минут он, обогнув холм с запада, наблюдал за передвижениями противника в бинокль и прослушивал их радиопереговоры, но так и не понял сути маневра Братства.

Вместо того, чтобы отойти на более подходящий для обороны холм дальше к югу, они отступили примерно на шестьсот футов и заняли несколько траншей.

Можно было предположить, что Кольт (а Циндао Хан легко выделил его позывные в потоке радиореплик и догадался, что именно он командует отходом) совершил грубую тактическую ошибку, но ведь догадались же повстанцы для чего-то выкопать эти траншеи практически внутри своего лагеря! Очевидно, что повстанцы предвидели возможность потери Северного холма (мысленно Циндао Хан дал ему то же самое название, что и мы), и именно для этого подготовили укрепления будто бы защищавшие их от их же соратников на холме.

Устав от догадок, генерал, наконец, вызвал по рации одного из офицеров гвардейцев.

- Энди – это Чак, слышу вас нормально.

- Вы уже оценили свои потери?

- Вы видели, что сейчас сделали повстанцы.

Генерал отложил рацию с нехорошим предчувствием. К счастью Император уже начал, хотя как и следовало ожидать, совершенно бездарно начал атаку на Южный холм. Время пришло продолжить наступление, сжимая позиции Братства с двух флангов.

С самого начала Циндао Хан был резко против участия Императора в операции под Нью-Вифлеемом. Предложенный Императором незатейливый, а лучше сказать преступно плохо продуманный, план нейтрализации повстанцев за счёт технического превосходства и численного перевеса уже превратилась в кровавую бойню на улицах города, где невозможно было использовать преимущества бронетехники, и массовую потерю дорогостоящей техники.

Циндао Хан уже не сомневался: отсылка Брюстона в тыл с вертибердами, бездарный провал танковой атаки, зачем-то направленной через город, хотя можно было обойтись артобстрелом, массовые потери летающих машин, - всё это звенья одной цепи. Император хотел в этой битве победить не только своего внешнего врага, но и уничтожить внутренних соперников – наиболее талантливых генералов Империи. Здесь, под Нью-Вифлеемом неожиданно для генерала ему пришлось вести войну на два фронта – против повстанцев и против самого Императора.

Сам себя Циндао Хан никогда не считал претендентом на верховную власть. Он был только исполнителем приказов, солдатом всю свою жизнь: сначала полицейским в Сан-Франциско, потом офицером внешнего патруля, а с начала войны прошёл путь и до поста второго человека в Империи. Теперь ему надоела даже война – превратившаяся в бесконечную бессмысленную бойню. Всё чего хотел Циндао Хан, это одержать окончательную победу здесь, под Нью-Вифлеемом и обеспечить тем самым скорое окончание войны.

Войны, которая покончит со всеми войнами.

* * *

Гвардейцы поднялись в атаку как один. Под градом наших пуль они сбежали по склону, почти одновременно дружно перемахнули через оставленную при “отступлении” траншею и, не рассыпаясь, плотной группой ринулись дальше, стремительно преодолевая шестьсот футов, отделявших их от наших позиций.

Где-то среди них бежал и тот самый радист с позывными “Чак”, чей разговор с “Энди” я перехватил трофейной рацией Альвареца. Я никогда потом не нашёл его: ни один из гвардейцев никогда не попадал в плен живым.

А жаль. Хотел бы я узнать, что он почувствовал, когда за спинами гвардейцев из только что пустой траншеи выросли наши автоматчики и накрыли их смертельным шквалом металла.

Несокрушимые стальные солдаты, наверное, впервые за всю войну ощутили, как почва уходит у них из-под ног. Секундного замешательства хватило теперь уже нам, на то, чтобы в свою очередь встретить их многократно усиленным огнём. Теперь с двух сторон по гвардейцам палили четыре тысячи стволов.

Между двумя линиями огня отряд противника бесцельно разметался, не в силах выбрать единое направление. У гвардейцев, несомненно, оставался ещё шанс вырваться из смертельного капкана, если бы их усилия были направлены в единое русло, но теперь координация была потеряна. Малочисленные группы, отчаянно бросавшиеся на прорыв, погибали под моментально обращавшимся на них огнём десятков автоматов.

Но зажатый в угол раненый зверь дрался отчаянно. Хотя как единое целое отряд уже не существовал, каждый отдельный его солдат продолжал хладнокровно выбирать себе цели и без лишней торопливости расстреливать их. Некоторые пытались уйти, прыгая в те самые вспомогательные траншеи, по которым мы отходили, но и из них не было другого выхода, кроме как в цепкие лапы смерти.

* * *

“Мы отступаем!” Потребовалось несколько минут, чтобы объяснить офицерам суть моего плана и ещё минут десять, чтобы подготовить его претворение в жизнь.

Суть плана состояла в том, что, используя около десятка замаскированных траншей, соединяющих нашу траншею с системой укреплений Центрального холма, примерно половина наших бойцов (а с подошедшими резервами нас стало около четырёх тысяч) действительно отошла назад. Недалеко – всего на шестьсот–семьсот футов, туда, где недавно стоял Каллаган с горожанами.

Сделано это было так, что посчитать точное количество отступавших было нельзя, но зато все, кто достигал укреплений в тылу, начинал активно укреплять их, выбрасывая накопившийся песок, пристреливая винтовки и автоматы, по укреплениям гвардейцев и вообще устраивая полную иллюзию активной подготовки к осаде.

В то же время, оставшиеся на переднем крае около двух тысяч бойцов прекратили огонь и, используя лопатки, штыки и ножи, подкапывали песчаные стены траншей, засыпая себя песком с ног до головы, накрывая куртками и платками только своё оружие и лица.

Так как траншеи были глубокие, примерно по грудь человеку среднего роста, то и эта их деятельность осталась незамеченной для гвардейцев. По-крайней мере, я со своего нового НП ничего не заметил.

Всё действительно было проделано очень быстро. За несколько последних недель наша армия превратилась в единый слаженный механизм – к счастью Ши недооценили нашу готовность к бою.

Всё было кончено за пять минут – Вилл так и не успел подойти к нам, и его помощь не понадобилась. Легенда о непобедимых Гвардейцах Императора была развеяна со смертью последнего из прославленных бойцов. Краткие минуты мы потратили на сбор самых ценных для нас трофеев: оружия и боеприпасов. Некоторые успевали тут же стаскивать с поверженных гвардейцев тяжёлые шлемы и броню, но мало кто решался надеть их на себя – неподготовленного человека их вес буквально раздавливал.

Теперь после потери почти трети нашей армии было бесполезно пытаться удержать прежние позиции. Не теряя дольше времени, мы отошли на юг – к самому Центральному холму. Первым снова шёл я с Максом и Риком (они теперь уже окончательно приняли командование над гулами и мутантами), за нами отступали Каллаган и его люди. Последними шли два десятка сапёров, минировавшие входы в блиндажи, траншеи и всё, что могло представлять интерес.

По пути я получал первые сообщения о потерях. Для такого короткого боя они оказались немалыми: более трёхсот человек убитыми и около четырёхсот ранеными. Но по сравнению с катастрофой на гребне Северного холма, в которой мы потеряли Рою и Гарольда, с этими потерями уже приходилось мириться, как с неизбежным злом.

К счастью бойцы Братства, наконец-то воспряли духом. Лучшие силы Ши были уничтожены или значительно потрёпаны. Теперь нам достаточно было лишь удержать позиции до заката.

Новая угроза тем временем нависала над Южным холмом, куда уже устремились подкрепления из последних наших резервов. Там сейчас кипел третий ключевой бой битвы под Нью-Вифлеемом. Первые два боя – атаку танков в городе и обходной маневр гвардейцев мы выиграли так успешно, насколько это было возможно… но на Южном Холме на карте вновь стоял исход всей битвы.

А еще, где-то там сейчас была Луиза. И все возрастающее беспокойство за ее судьбу заставило меня пришпорить хоранга, устремив его к наблюдательному пункту Фолкнера на Южном Холме по кратчайшей траектории.

Пехотинцы, конечно же, значительно уступали гвардейцам в подготовке и снаряжении, но их было много. И они умирали за Императора не хуже других.

На холм они ворвались бескрайней жёлтой массой, щедро устилая дорогу к вершине своими трупами и трупами своих врагов. Наши подкрепления ступили на холм с другой стороны одновременно с Ши. Это был последний резерв - около тысячи человек, последними вступающие в бой.

А пехота Ши остервенело взбиралась вверх, не обращая внимания на сопротивление защитников.

Фолкнер спокойно наблюдал за этим из своего дота. Теперь ему не нужен был бинокль, –сбившиеся в толпы цепи нападавших были как на ладони.

Он предвидел, что штурм холма начнётся с этого.

Он успел принять меры.

Простая часть пути закончилась для пехоты Ши на середине склона. Дальше начинались сюрпризы.

* * *

Скрестив руки на груди, Император наблюдал за восхождением своей армии с небольшой возвышенности в четверти мили к югу. Лучи клонящегося к закату солнца высвечивали золотистым ореолом контуры его силовой брони, раскрашенной в цвета мундира простого пехотинца.

Это была картина, достойная кисти лучших живописцев истории. Это был второй Наполеон.

Наполеон, наблюдающий за своим Ватерлоо.

Продолжая аналогию, Фолкнер вполне достоин сравнения с Веллингтоном. Именно его предусмотрительность спасла Южный Холм от участи его северного соседа.

Дело в том, что этот холм действительно был укреплён хуже других, т.к. хватало естественных укреплений. Подступы к нашим позициям с юга перекрывались совсем уж причудливым нагромождением валунов, склоны Южного холма были гораздо круче, чем на правом фланге, а каменистая почва делала устройство траншей и блиндажей здесь делом гораздо более сложным, чем на других участках.

Фолкнер ещё несколько дней назад нашёл замену рытью окопов. Половину склона он покрыл двумя сотнями радиоуправляемых зарядов, начинённых гвоздями, шариками и прочим металлическим мусором.

И сейчас, когда наступающие покрыли своей массой весь южный склон холма до половины его высоты, Фолкнер нажал кнопку импровизированной тревоги. Рёв клаксона, снятого с довоенного грузовика и многократно усиленного, заставил даже Ши на секунду замешкаться.

Это был условный сигнал. Те из бойцов Братства, кто еще продолжал отстреливаться, моментально упали ничком на землю, закрывая головы руками. А через мгновение прогремел страшный взрыв.

Холм задрожал ещё сильнее, чем при напалмовой атаке до этого. Во все стороны полетела смертоносная шрапнель, убивая и калеча людей. Взрывная волна покатилась вверх и вниз по склону, сбивая с ног тех, кто устоял после взрыва на ногах. Склон холма заволокло дымом, а предсмертные стоны тысяч людей слились в холодящий душу вопль, будто кричала сама истерзанная взрывами Земля.

Психологический эффект сыграл ключевую роль в сражении за Южный холм. Первое, что увидели поднимающиеся с земли уцелевшие пехотинцы – это был склон, залитый кровью и перепаханный взрывами, и их недавние товарищи убитые, искалеченные, с оторванными руками и ногами.

Атака Ши окончательно захлебнулась в крови. Остатки пехоты в панике ринулись вниз, спотыкаясь и падая. Только наши снайперы продолжали хладнокровно слать им вдогонку пулю за пулей.

Фолкнер сам успел расстрелять три обоймы почти без промаха, прежде чем последний пехотинец ушёл слишком далеко.

* * *

Мысль о том, что двадцатитысячная профессиональная армия проигрывала сражение десятитысячной “банде повстанцев”, закрадывалась уже в головы совсем простых солдат. Офицеры же ходили мрачные, как тучи, и, казалось, готовы были расстрелять каждого, кто заговорит о недавнем штурме холма.

Император молча сидел на камне перед шатром Ставки. Он уже не произносил пафосных речей, не рвал и не метал, и не пытался ободрить “своих верных псов”. Лицо его, раньше выглядевшее усталым от постоянной бессонницы, теперь просто тупо осунулось. Он мрачно глядел перед собой, не видя даже стоявшего перед ним офицера.

Офицер ожидал команды начать доклад о потерях в последнем бою. Он мог бы рассказать своему Императору о том, что почти две тысячи пехотинцев выбыли из строя убитыми и более тысячи тяжело ранеными, остальные почти все получили лёгкие ранения шрапнелью, а главное, находились в тяжелейшем психологическом шоке после пережитого на склоне кошмара.

Даже когда к Ставке подкатила БМП Циндао Хана и из неё выскочил ординарец генерала, Императору не показалось странным, что его генерал не вышел на доклад сам.

А Хан за несколько минут до этого закончил писать предсмертную записку с обвинением Императора в провале сражения. В записке справедливо указывалось, что битву можно было бы выиграть, если бы танки не вошли в Нью-Вифлеем, а провели артподготовку на расстоянии, если бы силы атакующих подошли на приступ одновременно, а не были расщеплены… А главное, если бы не интриги Императора против своих генералов.

Хан отказался продолжать эту войну на стороне Императора. Генерал сделал все, что мог, чтобы предотвратить катастрофу, и видел только один способ искупить свою вину за то, что спасти наступление не удалось.

Император внезапно поднял остекленевшие глаза, и встал, не сводя взгляда с возвышавшегося вдали неприступного холма. Его губы искривились в жёсткую улыбку, и он погрозил холму и его невидимым защитникам кулаком.

Он выхватил пистолет и выстрелил в упор. Ординарец покачнулся, схватившись за грудь.

Император хладнокровно расстрелял в него оставшиеся пули и сплюнул.

Труп несчастного офицера оттащили, и площадка перед шатром мгновенно опустела. Только дрожащий от страха личный адъютант Императора сгорбился в десяти шагах за спиной своего хозяина.

А Владыка Пустыни снова опустился на камень и устремил в пустоту остекленевший взгляд.

Весть о том, что Фолкнер отбил атаку, застигла меня на пути к нему. Через минуту я встретил и Вилла. Арон нашёл его так быстро, как смог, но мы всё равно управились быстрее.

Вместе мы прибыли на НП на Центральном Холме, и, теперь уже в чине генерала и в качестве главнокомандующего, я открыл военный совет. Макс и Рик занялись уточнением потерь в своих рядах.

Наконец, спустя еще почти час, появились новости от Рои. Она сама прибыла на Совет. Оказалось, что около ста деаткло смогли прорваться через огонь гвардейцев и ушли по широкой дуге в Пустыню.

Среди них, видимо, началось что-то вроде паники (по крайней мере, Роя назвала это “слабость зубов”) и они не сразу захотели возвращаться. Но теперь Роя их убедила, что вернуться надо и “им всем было стыдно и поэтому они хотят драться со всеми”.

Я вспомнил расхожую фразу Макса: “Никогда не знаешь, чего ждать от деаткло”.

Доклад начал Макс.

Роя только повела ушами. Деаткло не краснеют, трудно сказать, что она подумала. Продолжил доклад уже мутант Рик, заместитель Керка.

Я только кивнул и посмотрел на Каллагана. Теперь, после сражения за Северный холм на нашем Совете он воспринимался как один из генералов.

Вперёд шагнул Фолкнер.

Он повернулся, сделал шаг, и вдруг резко оглянулся, осознав, что я назвал его генералом.

Он только кивнул, принимая повышение, и вышел из дота.

Честно говоря, я ожидал гораздо худших результатов. Через минуту я снова поднял глаза и протянул бумагу с расчётами офицерам.

Все молча согласились с моими подсчётами.

Она утвердительно кивнула. Жест, заимствованный деаткло у людей и используемый ими только в общении с людьми – между собой для выражения утверждения они используют неслышное человеком шипение.

Вилл с Джеромом согласно кивнули.

Мутант наклонил голову, кратким возгласом выражая согласие.

Луиза в тон мне деловито кивнула, но ее нежный взгляд сообщил мне гораздо больше...

Через полминуты в блиндаже остался только Норман.

Генерал Брюстон вернулся в Основной лагерь, как только ему радировали о полном срыве наступления. Первым его приказом было воссоединить войска, рискованно растянувшиеся в попытке окружить лагерь повстанцев. По широкому кольцу вокруг наших позиций снова зашагали колонны солдат Ши. Теперь они возвращались в Основной Лагерь в двух милях к западу от Нью-Вифлеема.

Грубый подсчёт потерь показал, что под командой Брюстона оставалось около четырнадцати тысяч солдат и офицеров, двадцать танков и свыше пятидесяти вертибёрдов: всё ещё самая сильная армия в Пустыне. Пока не зашло солнце, генерал отправил в разведку последний оставшийся целым “хьюстон” с целью отследить передвижение сил Братства. Сообщения с вертиберда пока приходили утешительные: повстанцы явно проводили перегруппировку войск, продолжая готовиться к длительной обороне.

Особое беспокойство вызывало состояние Императора. Его психическое здоровье явно пошатнулось после поражения на Южном Холме. Брюстон торопил события, стараясь избежать участи Циндао Хана.

В полдевятого Император со Ставкой вернулся в Основной лагерь и немедленно созвал Военный Совет, на котором присутствовали все офицеры, рангом от полковника.

После краткого вступительного слова, Брюстон предложил собственную диспозицию на следующий день, перехватывая инициативу в планировании у Императора:

Император слегка кашлянул, привлекая всеобщее внимание. Все как один подобострастно склонились в его сторону.

С этими словами Император развернулся и удалился. Брюстон несколько успокоился. Он возьмёт под командование три дивизии и ещё шесть распределит между своими генералами. Это десять тысяч солдат под его личным руководством – этого хватит!

Этого должно хватить: чудес ведь не бывает!

Добравшись до блиндажа Фолкнера, где мы устроили новый наблюдательный пункт, я рухнул на какие-то постеленные на земле тряпки и тревожно заснул – сказалась бессонная предыдущая ночь и напряженный день…

Лагерь в это время продолжал жить своей жизнью. Отряды саперов разбирали оставленные укрепления и достраивали их на Центральном и Южном холмах. Новые доты вырастали, как грибы после дождя: мы не знали, чего ожидать утром и должны были быть готовы даже к новой напалмовой атаке.

Роя постоянно присылала курьеров с донесениями. Судя по всему, через пять часов все силы Ши намеревались собраться большом лагере в двух милях к западу от нас. По крайней мере, все вертибёрды и танки вернулись туда незадолго перед заходом солнца.

С попыткой атаковать солдат под покровом ночи вышло хуже: пехотинцы оказали яростное сопротивление. Похоже, они прошли специальную подготовку по борьбе с деаткло: Роя потеряла нескольких солдат и ограничилась наблюдением издалека.

Когда, наконец, стемнело, деаткло смогли подобраться и к лагерю Ши. Через час после заката в лагерь с запада вошли больше сорока тяжёлых грузовиков и цистерн со странными маркировками на борту. Пересчитав грузовики, Роя вернулась для доклада, оставив на наружном наблюдении около десяти солдат.

Но всё это время я спал. Разбудил меня Норман около двух часов ночи. Как можно быстрее прогнав сон, я созвал на Совет генералов.

* * *

Совет продолжался уже двадцать минут. Всё это время мы по донесению Рои пытались изобразить примерный план лагеря Ши. Получалась интересная картина.

Маркировки на бортах грузовиков и цистерн я отыскал в базе данных “Циклона”, как отличительные знаки конвоев с горючим. Около сорока таких грузовиков находилось сейчас в самом центре лагеря. Неподалёку же находилась и стоянка вертибёрдов.

Остальные постройки лагеря – в основном длинные жилые палатки отделений и взводов – тесно расположились по неправильному кругу диаметром около полумили. Отыскать палатки командования в этом столпотворении не представлялось реальным.

Роя закончила доклад, и я снова вернулся к цистернам в центре лагеря. Они не давали мне покоя, уж слишком на виду и слишком важная цель, чтобы проигнорировать её. Слово взял Кранч, командир эскадрильи вертибёрдов.

Вилл оборвал неуместно эмоциональные восклицания Кранча. Но в одном тот был прав: обнаружение лагеря Ши с воздуха было для нас серьёзной проблемой.

Все вопросительно посмотрели на деаткло.

На пару секунд повисло удивленное молчание.

Подготовка заняла меньше получаса. Десять вертибёрдов поднялись в воздух, набрали высоту и направились к цели.

Они шли с выключенными габаритными огнями, соблюдая полное радио молчание. Мы сразу потеряли их из виду на фоне тёмного безлунного неба, усыпанного жемчугом звёзд. Даже с моим усиленным операцией ночным зрением я не мог различить десять маленьких точек, десять машин, от успеха которых зависел исход битвы за Нью-Вифлеем.

А на борту первого в строю вертибёрда, со вздувшимися на лбу от напряжения жилами, Стив Кранч, осторожно вёл эскадрилью вперёд. Он был бессилен против обступившей его тьмы, но доверился зрению солдата деаткло, занявшего место убранного из салона кресла радиста.

Никто не произносил ни слова. Стрелок уже давно направил все стволы бортовых орудий вертикально вниз, и теперь нервно теребил гашетку.

Только деаткло спокойно осматривал невидимую для остального экипажа Пустыню внизу, постоянно повторяя своим странным сухим голосом единственное слово: “Вперёд”.

* * *

Основной лагерь Ши, 3 часа 06 минут

Часовые Основного Лагеря не дремали, и услышали стрёкот вертибёрдов ещё на подлёте. Ши вовсе не забыли о том, что их противник располагал вертибёрдами. Просто абсолютно невероятным казалось то, что Браство совершит ночной воздушный налёт, в то время, как сами имперцы готовили его только через два часа, с началом предрассветных сумерек.

Впрочем, даже светомаскировка лагеря была соблюдена, невозможно же было ожидать от врага удара вслепую! Да и колонна с грузовиками подошла уже ночью, и её не могли заметить разведчики Братства. Брюстон был в этом уверен, так как датчики движения, успешно спасавшие от атак деаткло на марше, уже давно не регистрировали передвижения гигантских рептилий вокруг лагеря. Только поэтому он дал согласие на вход колонны на территорию лагеря.

Но последний талантливый генерал Империи не учел того, что деаткло могут замирать на одном месте на долгие часы. Наши глаза и уши окружали лагерь Ши всю ночь, оставаясь невидимыми для их датчиков движения. Именно благодаря этому, вход колонны с горючим в лагерь не ускользнул от нас.

* * *

Охранявший пост №12 рядовой Брюс Шао Лен был не сильно расстроен сегодняшней неудачей своих коллег. Конечно, тяжёлые потери стали для всех Ши шоком, но по лагерю уже распространились оптимистичные слухи о том, что утреннее наступление не оставит повстанцам ни малейшего шанса.

3-я дивизия Первой Сухопутной Армии, в которой служил Брюс, сегодня не только не участвовала в боях, но даже и не выходила из лагеря. Он только издалека слушал яростную перестрелку и уханье разрывов и смотрел на клубы чёрного дыма, на многие мили протянувшиеся в небе, закрыв солнце. Тем более, Брюс был полон сил и желания поучаствовать наконец в наступлении.

Когда сверху послышался приглушенный гул моторов, и в лагере поднялась беготня, было уже поздно. Последним, что увидел Брюс и сотни его однополчан были тонкие нитки пулемётных очередей, которые протянулись из небесной тьмы, утыкаясь в стоящие на земле гигантские емкости с горючим...

Медленно, как во сне, цистерны раскрывались по швам, будто сказочные цветы расцветали посреди чёрного болота.

Через мгновение центр лагеря потонул в огненном безумии. Горячая воздушная волна побежала во все стороны, одним своим прикосновением зажигая палатки и опрокидывая их на спящих людей.

А несколькими секундами ранее из нескольких точек лагеря успели-таки вырваться несколько ярких точек. Это были ракеты “стингеров”. Для их боеголовок с тепловыми сенсорами ночная тьма не была препятствием. Они без труда отыскали в ночном небе свои цели, и обратили их в горящий металлолом.

Но к этому времени почти все стрелки, выпустившие ракеты, были мертвы.

* * *

Императора и Имперский Штаб спасло то, что палатка командования, внешне неотличимая от сотен других, стояла на самой окраине лагеря.

В тот момент, когда раздался сигнал воздушной тревоги, генералы Империи еще уточняли детали утренней операции. А когда, несколькими секундами позже, раздался оглушительный взрыв, и они выбежали на улицу, они поняли, что битва под Нью-Вифлеемом была проиграна Империей.

В лагере начиналась паника. Сотни людей бесцельно носились по лагерю, очередями паля в воздух и друг в друга, вообразив, что на лагерь напали. Остановить безумие, казалось, было невозможно.

Брюстон спокойно подозвал своего адъютанта:

Адъютант также невозмутимо кивнул и ушёл в палатку радио рубки. Брюстон привлёк к себе внимание остальных генералов.

Его слова заглушил рёв двигателей. Мимо штаба лихо прокатила БМП с золотыми гербами Императора на борту.

Не останавливаясь, она исчезла в ночной тьме по направлению к Сан-Франциско.

- Ещё одной проблемой меньше, – пробормотал Брюстон.

Генерал бросил последний мрачный взгляд на огненное зарево и скрылся с остальными офицерами в палатке Штаба.

Битва под Нью-Вифлеемом была проиграна Империей.

Несмотря на то, что вернулись только три вертибёрда из десяти, (в том числе погиб и экипаж Кранча), пилотов встречали криками радости. Только они ступили на землю, их подхватили на руки и понесли, на самую вершину Южного холма.

Ещё до налёта мы приняли однозначное решение: в случае успеха не преследовать войска Ши в темноте основными силами, оставив ночную охоту на усмотрение Рои и ее разведчиков. Лишние потери, которых не избежать, сейчас были для нас слишком опасны. Заняв оборону, мы только смотрели на горящую пустыню. Огненное зарево как факел освещало песок, превращая ночь в день.

А к тому моменту, как горючее выгорело, на смену огню пожаров пришло солнце, вставшее за нашими спинами.

За несколько минут оно ярко осветило опаленный песок, и мы, наконец, увидели то, чего так ожидали и вздохнули с облегчением.

Ши отступали на запад.

Дорога на Сан-Франциско была открыта.